— А что же случилось с твоей мамой?
— Из тюрьмы она вышла живая, только очень ела бая и больная после пыток. А когда надышалась порошка, то умерла — у нее легкие еще в тюрьме были отбиты…
Благодаря помощи старшего брата Тан добрался до освобожденной зоны и теперь учится, а самый маленький, третий, брат определен в «лесные ясли».
Одиннадцатилетний Кунг из провинции Тайнинь по пал в эту «лесную школу» всего полгода назад. Нет, он не забыл жестокостей сайгонских палачей, творивших расправу, в селе, где Нинь жил раньше, — в уезде Лонгкхань. Он помнит все детали карательной экспедиции: она на- грянула зимой 1964/65 года. Экспедицией этой командовали американцы.
Забегая вперед, хочу сказать, что мне потом довелось беседовать с бывшими нгодиньдьемовскими офицерами, давно уже ставшими активными деятелями Национального Фронта Освобождения. Многие варварские дела сайгонских карателей явились для них неожиданностью и глубоко потрясли их. Это открыло им глаза и заставило коренным образом пересмотреть и изменить свои позиции. Они стали искать выхода и нашли свой путь — путь к социальной справедливости.
Но сейчас, вот в этот момент, я вижу только детей. Детей, жизнь которых искалечил американский фашизм.
— …Вечером жандармы и американцы шли напрямик, через рисовые поля, — заканчивает свой рассказ Кунг. — Возвращались с очередной операции по «прочесыванию» деревни. На пиках из бамбука они несли отрубленные головы патриотов. А чтобы надругаться над ними — воткнули им в рот дымящие сигареты…
Страшно! Сигареты во рту у отрубленных голов?! На поругание?.. Не может быть!
Увы — так было! Головы патриотов выставлялись на рыночной площади села — на всеобщее обозрение, для устрашения людей. А тела убитых просто бросали в реку Людям же, которые плакали при виде этого чудовищного зрелища, грозили:
— Молчать! Мы вам покажем, как сочувствовать Вьетконгу!
Меня точит и точит одна мысль: найдется ли сила, могущая вернуть детство всем этим мальчикам и девочкам, с которыми я беседую здесь? Конечно, частично детство возвращается к ним благодаря самоотверженному труду учителей, благодаря «лесной школе» и жизни в коллективе. Когда слушаешь правдивые, бесхитростные, но, боже мой, какие же леденящие кровь рассказы этих ребят, прошедших неслыханный путь страданий, сердце сжимается от боли и гнева, руки готовы схватиться за оружие…
Я собрала много фотодокументов и официально подтвержденной информации о преступлениях, совершаемых американскими бандитами над вьетнамскими детьми. И когда я беру в руки эти блокноты с записями или документы, мне кажется, что я поднимаю непосильный груз. Какую же судьбу нашим детям и нам самим готовит американский империализм и такие ярые заокеанские последователи Гитлера, как Голдуотер и другие?
…Сквозь туманную завесу джунглей вслед за мной летит детское доверчивое, хватающее за душу слово «Ма»! Через пограничные барьеры и пространства в тысячи и тысячи километров я увезу с собой и донесу до людей правду о тон зловещей роли, какую Соединенные Штаты сегодня играют в судьбе Вьетнама.
С полным правом — матери и гражданина — я хочу во всеуслышание задать американским женщинам гневный вопрос: «Почему вы молчите? Знаете ли вы, что творят ваши мужья, братья и сыновья на земле далекой азиатской страны, которую от США отделяют многие и многие тысячи километров и которая ничем не провинилась перед вами? Знаете ли вы, каким позором покрыли себя ныне весь ваш народ и вы сами?!».
Пылающий Юг
С первых же минут нашего длительного, многодневного перехода меня сопровождали солдаты Армии Освобождения. Я думала, что нам будет трудно — я знала по-вьетнамски лишь несколько фраз. Но все вышло хорошо: там, где не хватало слов, их заменяли дружеский жест и улыбка. На второй день мне выделили переводчика, бывшего сайгонского учителя Тханя. Он сопровождал меня на всем пути по Южному Вьетнаму, и я очень благодарна ему за помощь.
Большинство солдат пашей группы — молодежь двадцати-двадцати двух лет. В период первой вьетнамской «грязной войны» французских колонизаторов они еще были мальчиками. Теперь же эти смелые парни сражаются с очередным агрессором — на сей раз заокеанским, — напавшим на их Родину. Получив оружие, они идут в бой так же упорно и самоотверженно, как это делали их отцы и братья много лет назад…
У одного бойца из охраны, Дьепа, на левой руке только два пальца. Однако он может водить автомобиль. Шоферскому мастерству Дьеп научился в Сайгоне, когда работал кули на одном из автопредприятий.
— Я еще пригожусь, даже с искалеченной рукой! — твердо и спокойно говорит он без обычной для него мягкой улыбки, глядя на дрожащее пламя костра. — В армию я пошел позже других — три старших брата служат давно, а средняя сестра осталась при родителях и активно работает в местном отделении Союза женщин.
Двух младших сестренок Дьеп считает самыми счастливыми — обе они ходят в школу.
Мой молодой собеседник пришел в армию, когда ему было двадцать три года, тогда он был неграмотен. Теперь Дьеп уже заканчивает курс IV класса начальной школы для взрослых. Учиться он начал сразу, как только попал в часть. Не могли помешать учебе ни постоянные бои, ни военные походы…
Беседую с другими бойцами. Они неохотно рассказывают о себе. Все же мне удается записать фрагменты их биографий, каждая из которых могла бы стать темой для захватывающей повести. Вот несколько коротких заметок:
Инженер-радиомеханик Ле Ван Тха. Подвижное, нервическое лицо, типичный интеллигент. Высшее и специальное образование получил в Париже и Бордо. В Сопротивлении — двадцать лет, из них пять он пробыл в пресловутом лагере смерти на острове Пуло Кондор.
Мой переводчик Тхань. Был студентом Сайгонского университета, потом стал учителем. Отец пятерых детей, трое из них учатся в «лесных школах» освобожденных зон. Жена его — медсестра; тоже служит в армии. Короткие их встречи (раз в несколько месяцев) Тхань считает большим счастьем. Многие его товарищи годами не видят своих семей и зачастую даже не имеют от них никаких вестей..
Врач Н. — долгие годы трудится в партизанском отряде. Спас от смерти немало раненых. Лечит население партизанской зоны.
Бывший шофер сайгонского такой В. Мать его насмерть замучали нгодиньдьемовские бандиты… Сейчас он — боец Армии Освобождения, не раз отличался в битвах с врагом.
Рядом с этим поколением выросло уже новое, молодое. Оно показывает десятки примеров героизма, мужества, беспредельной любви к Родине. Нет, эти парни и девушки не дадут заковать себя в цепи рабства, как того хотели империалисты Соединенных Штатов! Вьетнамская молодежь беззаветно сражается за светлое будущее. И не только с оружием в руках!
Когда я пишу эти слова — передо мной ряды тусклых огоньков, горящих неподалеку от места, где мы сидим. Я вижу темноволосые головы молодых солдат, прилежно склонившихся над книгами. Сегодня они проходят геометрию в объеме шестого класса начальной школы. Чуть дальше — другая группа; здесь идут занятия четвертого класса. В период короткого отдыха между боями солдаты учатся. Они отставляют в сторону автоматы и берутся за другое оружие — книгу.
Я спрашиваю себя: так где же, собственно говоря, джунгли?! Не справедливее ли было бы назвать «джунглями» такие города, как Сайгон, где зверствует вьетнамский неогитлеровец, страстный поклонник и последователь фюрера, самозванный «маршал» Ки? Пользуясь поддержкой американских неофашистов, Ки не брезгует и нахлынувшими теперь в Сайгон бывшими эсэсовцами из ФРГ, устраивая настоящую охоту на неповинных людей…
В глуши тропических лесов, постоянно общаясь с бойцами Армии Освобождения, я каждодневно сталкиваюсь с проявлениями прекрасных человеческих качеств — патриотизма и мужества, самоотверженности и отваги, взаимовыручки и настоящей дружбы. Перед людьми, которые обладают этими достоинствами и которые долгие годы стойко борются за свободу, твердо решив сражаться за нее до победного конца, трудно не склонить головы, отдавая им дань глубокого, я бы даже сказала восхищенного, уважения!