- А что самое страшное вам встречалось?
- Бабайка в шкафу у бабушки. – Арне серьезно посмотрел на парней, те покраснели и старались не смотреть ему в глаза. – Точнее формулируйте вопросы.
- Ну, какое дело самое стремное было?
- Хм… - Келлер задумался. – Однажды мне приходилось искать пиромана.
- Он что-то сжег?
- Он изнасиловал девушек в собственном доме, потом поджигал их еще живыми и наблюдал. На допросе рассказывал, что нравился ему запах жареного мяса и крики.
- И как взяли его?
- Он совершил большую ошибку, когда вернулся на одно из мест преступления.
- Почему вы посчитали, что именно это дело было самым страшным. Вы же не один год работаете в ФБР. – Видимо, констебли ожидали услышать о каком-нибудь Ганнибале Лекторе.
- На самом деле, парни, это первое, что вспомнилось. Если усиленно подумать, то найдутся дела страшнее этого, но… – Арне взглянул на часы. – Все, мне пора.
- Спасибо, спец-агент.
Келлер отправился в отдел и стал дожидаться мать убитого мальчика. Она прибыла в первом часу и сразу же ее повезли в морг на опознание.
- Миссис Симс, расскажите о себе. – Инспектор добрым взглядом смотрел на нее.
- Меня зовут Марта, мне тридцать шесть лет. – Она смахнула слезы со щек и продолжила. – Бисли должен был гостить у отца эту неделю. - Марта Симс выглядела старше своего возраста, выкрашенные в черный цвет волосы отрасли и свет увидела седая голова. Лишний вес, поношенная одежда, кое-где видны пятна. Руки ее были в мозолях и Келлер сделал вывод, что работает она физически.
- Почему вы не позвонили к отцу вашего ребенка и не поинтересовались, прибыл ли ваш сын? И как вы могли отпустить семилетнего ребенка одного?
- Он раз в две недели садится на автобус и едет прямиком к пристани. Там его всегда встречал Йонас. Почему он его не встретил? Вы спрашивали у него, где он был? Это он убил моего Бисли? – ее плечи затряслись и она закрыла лицо мозолистыми руками.
- Мистер Дунклер вернулся в город около шести дней назад. Получил деньги за улов и запил. Он пробыл здесь четыре дня и во вторник утром он отплыл обратно. Видимо, ваш бывший муж понятия не имел, что должен был встретить сына? – Остерман смотрел на нее уже не такими добрыми глазами.
- Я звонила ему две недели назад, он знал, что Бисли приедет в субботу утром. Он так просил побыть с отцом на каникулах. Не поймите неправильно, он любил младшую сестренку, но дом у нас небольшой, мы вчетвером живем в одной большой комнате, а Лора капризный ребенок, ей же всего три месяца. Бисли злился, что девочка шумит и говорил, что каникулы с отцом будут хорошим выходом, что бы отдохнуть.
- Миссис Симс, вы давали какую-нибудь сумку в дорогу сыну?
- Да, я складывала одежду в его школьный рюкзак и печенье. А в руках он таскал уродливого синего медведя.
- Медведя? Вы уверены? – Келлер перебил ее.
- Ну, или нет, я не смотрела, с чем он играет.
- Хорошо, ответьте на вопрос, почему вы не подняли тревогу, когда сын не позвонил вам сообщить о прибытии и муж не отвечал на звонки? – Инспектор стал открывать папку с делом.
- У Бисли не было телефона. Мы не могли себе позволить да и муж мой считал, что такому маленькому ребенку незачем такая дорогая игрушка. Я всегда знала, что он доехал. Я всегда была уверена.
- Миссис Симс, посмотрите на фото, вы не узнаете эту одежду? – Марта затряслась еще сильнее, она сразу же перевернула фото вниз картинкой, ее лицо было влажным от слез и соплей. Келлер достал из кармана пачку сухих салфеток и передал ей.
- Нет. Вы разве сами не видите, что барахло взрослого. Мой Бисли ребенок, он не носил такого. – Она снова зарыдала. – Найдите его, найдите эту сволочь и сама его убью. Я убью его.
- Марта, попрошу вас успокоиться. Вам стоит переживать за свою младшую дочь, поскольку, по вашим же рассказам, живете вы в не очень подходящих условиях. Отправляйтесь пока домой, и никуда не выходите, возможно, убийца будет следить за вами и вашей семьей. Мы отправим запрос в отделение вашего города с просьбой о круглосуточном наблюдении за вашим домом. На выходе подпишите бумаги, что вам дадут и, миссис Симс, дружеское предупреждение – ожидайте визита органов опеки. – Келлер не показал ни малейшей эмоции на лице, даже уголок губ не дернулся.