– А ты хочешь? – бросает он и еле заметно улыбается. – Хочешь, чтобы я тебе ответил? – звучит двусмысленно и крайне дерзко.
– Прости? – краснеет учитель.
– Я прощаю тебя, если ты этого хочешь.
– Ууу, – хором запел класс.
Я не верю собственным ушам, но благодарю судьбу, что так молниеносно мой позор перестает быть сенсацией. Грубость Звягина слишком откровенная и ничем не обоснованная, отчего я смею предположить, что это некая подмога.
– Я хочу, чтобы ты не забывался! – взрывается Мария. Она безостановочно прочищает горло и держится за пуговку воротника. Нервничает. Последний раз так неуважительно с ней общался только бывший муж.
– Как скажешь, милая, – Звягин касается пальцами бледных губ и шлет воздушный поцелуй. – Тебя я точно не забуду, – подмигивает.
Парни открывают рты от удивления. Девчонки смущенно хихикают. Я же проглатываю ревностный ком и пытаюсь избавиться от горького послевкусия. Почему мне не все равно? Откуда этот эгоизм?
– Понимаю, – криво улыбается Мария, смотря на парня с высока. – Ты – новенький, тебе нужно выпендриться перед классом. Показать себя красивого, верно? – она говорит так, будто пьяна. – Только на меня это не действует. К следующему уроку я спрошу с тебя по полной, и даже не надейся на снисхождения, медалист ты хренов.
Ученики не устают охать. Мария кривится, а Витя улыбается. Очевидно, ее ответ его удовлетворил. Но зачем он это делает? Зачем играет на чувствах?
Звенит звонок, и новичок первый подрывается с места, но учитель просит его задержаться. Я торопливо скидываю вещи в рюкзак, сквозь толпу пробираюсь к выходу, но торможу у порога и прислушиваюсь.
– Поверь, Витя, так будет лучше.
– Мне это не нужно.
– Прекрати вредничать. Сейчас все решим. Эй, ребята, кто поможет Вите адаптироваться и собрать…
– К черту это все!
– Я помогу! – на обороте выкрикиваю я и врезаюсь в грудь, намеревавшегося уйти, новичка, а в меня врезается раздражительный взгляд.
Эти глаза обещают проблемы. Много проблем.
– Ты? – усмехается он. – Затравленная стихоплётка предлагает мне помощь?
Его вопрос становиться полной неожиданностью для меня, ведь я думала, что мы подружимся; что мне больше не придется искать пару на лабораторную и крутить обруч на физкультуре, пока остальные перекидываются мячами; что он займет место рядом со мной и станет предметом вечного вдохновения. Боже, да я просто дура!
Он ждет моей реакции, на что я улыбаюсь. Моя улыбка дрожит, щеки вспыхивают, глаза на мокром месте, а он выгибает брови.
– Да что с тобой такое?
Сама не знаю.
– Смотрите! – верещит Светка и тычет в меня пальцем. – Тарасова влюбилась! Она вся покраснела! Тарасова влюбилась в новичка!
Дикий смех взрывает голову – грязный театр. Мне стыдно. Все что они говорят – неправда. Почему именно сегодня я здорова? Почему не заболела ангиной?
Я ищу в ледяных глазах поддержку, но не нахожу ее. Убегаю.
На крыльце школы стоят восьмиклашки. Они курят. Встаю рядом с ними. Вдыхаю едкий дым. Вдыхаю глубже, отчего горло саднит. Кашляю. Я будто бы с похмелья. Мне хочется смеяться и плакать. Мне хочется писать стихи. Писать и плакать. Писать и плакать.
Забиваю на уроки и мчусь домой. Там мама, она поругает. Там папа, он понимающе промолчит. Там сестра, она похвастается новой пластилиновой фигуркой. Там не заметят моего волнения и не разглядят тревоги. Но главное, там не будет новичка.
Глава #2. Витя
Как же все бесит! Как же бесит, а!
Новая школа, новые тупые одноклассники, а еще эта девчонка… Зачем она смотрела на меня? Зачем, твою мать, она так смотрела? Она что-то знает?
После уроков я не спешу домой. Мне нужно встретиться с Герой. Срочно встретиться. У Геры есть то, что мне нужно. У него этого валом. Гера мне не друг и даже не приятель, но он делает все, чтобы я был счастлив. Наши встречи кратковременны, но нередки. Я не люблю Геру, скорее всем сердцем ненавижу, но он делает все, чтобы я снова был счастлив.
– О, Витяня, давненько не виделись, – лживо подмечает Георгий и протягивает мне костлявую руку. – Как жизнь молодая?
От него воняет ацетоном и жареной рыбой. Мне он мерзок, и дело не в амбре.
– Спасибо, хорошо. С каждым днем кончается, – без энтузиазма отвечаю я.
Тонкие губы парня натягиваются. С красных ноздрей хлещет пар.
– А ты как всегда, само очарование. Нравится быть пасмурным?
– Да я бы рад очароваться, только нечем, – посмотрев по сторонам, я наклоняюсь к уху парня. – Выручай, Гера, в понедельник рассчитаюсь.