На горячих площадях…
Помню я – в столице танки,
И скандирует народ
На Кольце и на Лубянке:
"Дик-та-ту-ра не прой-дёт!"
Помню – яркую затею
Показал тогда экран,
Как Железного за шею
На Лубянке вздёрнул кран.
Идол пал… А что он значил,
Август, лета перевал,
Если – не переиначил,
А – старьё переназвал?
Всё равно вокруг всё те же
Лица, те же все посты
От Карпат и Белой Вежи
До Чукотской долготы.
Неужель вокруг всё то же
Будет зрелище нищёт,
А надежды уничтожит
Перестрелка-пересчёт?
Значит, нет преображенья?
Значит, мнимое оно?
Значит, флага водруженье -
Это всё, что нам дано?
...........................
...........................
...........................
...........................
По чужой судьбе-отчизне
Точим слёзы в две реки,
А в своей суровой жизни
Разобраться не с руки.
От идей до воплощенья
Пролетают сотни лет,
Сотни лет – на приращенье
Стран иных, себе во вред.
Сотни лет в зловонной жиже,
Вранограй да стенотреск,
А повыше… серость лижет
Лебединый переплеск.
Сверхдержава? Нет… Избёнка
С полным погребом ракет,
Что соседского ребёнка
Держат в страхе сотни лет.
Сотни лет одно и то же,
Словно скверный анекдот.
И – смеётся, мир тревожа,
Над самим собой народ.
Мы и вправду сверхбогаты,
Коль смеёмся над собой -
Отдаём леса и злато,
Выдаём секрет любой,
Дни мелькают на гулянке,
Нефть сосём, скребём по дну
И на этой нефтепьянке
Строим правнукам казну.
Век трясёмся под указкой,
Век – в тарелке не своей,
Зачарованные сказкой
О красе чужих полей.
Значит, вывод иноверца
Верен в той времян пыли
О… сверхмерном русском сердце
В сверхтюрьме своей земли?
Сверхпространство до Китая,
Хоть и тая, – по прямой
Таково, что улетая
Трижды вспомнишь путь домой -
Улетишь… А т а м не валом,
Т а м не хапом, не внагрёб,
Т а м с твоим сердечком шалым
Ностальгия гонит в гроб;
Возвернёшься – и в отчизне
Вновь заплачешь на пятак,
Все мечты о новой жизни
Волоча в дрянной кабак…
Нет речонки без притока,
Не стоят леса без пней,
И державы без порока
Нет… Как почвы без камней!
Как отвеять прах от праха,
Отцедить от крови кровь
Там, где царствовала плаха
И была рабой любовь?
Что же это?.. Цвет втоптали
В прах, в безлетье Колымы,
Чтобы матери не спали
У ворот всея тюрьмы,
В Курске чтоб, в Клину, в Коломне -
Коммунальщиной крещён, -
В душной красной душеломне
Каждый третий был взращён!
Помню я нательный крестик,
Как заставили – снимать,
Как трезвонил палец-пестик,
Вызывая в школу мать!
А повсюду громогласно
Раздавался красный бред,
Что и власть у нас прекрасна,
И страны счастливей нет…
Не святой, а всё же предки
С в о й порядок берегли,
Потому и были редки
Непорядки на Руси;
Но… пришло иное время,
Кон всему, что – испокон.
Стала вдовою Деревня
Под церквей прощальный звон.
Ополчась на всё, что Божье,
Всё, что живо, – Красный Зверь
Лад – по крохам – уничтожил,
Память стёр…
А что теперь?
Где он, рай с рекой медвяной,
С неувядною красой?..
…Снилось мне, что я как пьяный
По Приволжью брёл босой;
Видел я черневший в поле
Изуродованный храм,
Что в своей безкрестной доле
Настежь был открыт ветрам;
Снилось мне, что две подружки -
Две берёзки – шелестят
И под вечер на опушке
Задушевно говорят:
"…Ах, подруженька-сестрица,
До чего же ты мила,
И стройна, и круглолица,
И кудрява, и светла!.."
Отвечает ей другая:
"Ах, берёзонька-душа,
Что вздыхаешь, дорогая,
Али ты не хороша?
Не тебе ли тётки ёлки
Русы косыньки плетут
Да из лапника иголки
На заколки отдают?
Не тебе из ситца юбки
Носит вешний ветерок?
Не в твоих ветвях голубке
Нежно гулит голубок?
Ни листочек на макушке
У тебя не опалён,
Глянь, желтеет на опушке
По тебе иссохший клён!.."
А берёза, та вздыхает,
Ветки выгнувши дугой:
"Клён желтеет-иссыхает
Не по мне, а по д р у г о й …
Ты слыхала, что приветно
Шепотнул ручей траве?
Клён влюбился безответно
В т у берёзу, на церкве".
"Это что ж это, – ветвями
Шевелит вторая, – т а ,
Что кровавыми ветрами
Колокольне привита?
Я слыхала – полстолетья,
Не укрытая от бурь,