Они уже вовсю рассматривают и разделывают убитых монстров.
— Какие-то ядовитые гады, — сообщаю. — Раньше таких не видел.
— Знаем, — кивает Германыч и смотрит на убитых монстров. Те валяются по коридору как смятые тряпки. — Засадники. Хорошая зверюга. Неплохо ты поработал. Только продать их никому, кроме государства не сможешь.
— Почему? — удивляюсь.
— Яды, — поясняет завхоз и подходит вплотную к одному из монстров. — Тут яд — разрушитель, — указывает на кислотное щупальце. — Он быстро разрушает любое органическое соединение. Соответственно, пригодится и для артефакторов, и для химерологов — да всем и сразу! Очень полезная штука, но к свободному распространению запрещена. Находится примерно на том же уровне, что и серебро.
— Ого, и много я получу? — задаю вопрос.
— Так… раз, два, три, четыре засадника, — пересчитывает монстров завхоз. — Прилично получишь. Если с ядом всё в порядке, а осьминожки, похоже, старые. В общем, выплатят как за работу серьёзного охотника.
— А если в переводе на пощупать? — не успокаиваюсь.
Внутри кипит адреналин. Пока убивал монстров — о заработке не думал. Теперь же, оказавшись в безопасности, наслаждаюсь результатом. Охота вышла славная.
— Да ты настырный, — смеется завхоз. — Выплатят в зависимости от того, сколько яда получится нацедить с этих гадин. В среднем, каждый засадник приносит около двухсот-трёхсот золотых. Сам ты яд получить не сможешь, мы тебе поможем. Если учитывать, что их четверо, тут под тысячу, наверное, получится, — чешет затылок Германыч, внезапно вспоминает, что он, завхоз, большой человек, и тут же опускает руку. — Рассказывай, кого ещё набил?
— Ну, пепел — это помесь бульдога с осьминогом, — поясняю.
— А, бестолковые, — машет рукой завхоз. — Мы так и не поняли, что с них можно взять. Кроме сердец ничего не нужно. Вообще не жалей. Сколько здесь их было?
— Около восьми, — отвечаю. — Правда, все в пепел.
— Восемь золотых — вообще наплюй и забудь, — советует Германыч.
— Да я, собственно, и не переживал, — признаюсь. — Без того забот хватало.
— Хорошо, кто ещё у тебя там есть? — продолжает расспрашивать завхоз.
— За парой поворотов отсюда кротокрысы. Только они далеко, — показываю рукой в нужную сторону.
— Тоже ерунда, — говорит Германыч.
— В соседнем коридоре, через один поворот, монстры, похожие на кошек, но в то же время и на собак. Какие-то собакокоты, — объясняю.
— Интересное название, не видел таких, — снова оживляется Алекс. — Пойдём, посмотрим.
Германыч тоже выглядит заинтересованным, смотрит на куратора и кивает.
— Надо сходить.
— А там безопасно? — узнаю на всякий случай.
Учитывая, сколько всякой дряни лезло из стен и потолка, хочется заранее удостовериться.
— Мы же проверим, прежде чем идти, — объясняет куратор. — Или хочешь вернуться в Академию? Имеешь полное право.
Завхоз выжидающе смотрит на меня и слегка ухмыляется.
— Нет, не хочу. Здесь идти недалеко, мне тоже интересно, — пожимаю плечами.
— Тогда пошли, — завхоз разворачивается в сторону указанного коридора. — Кстати, красивые окна у тебя получились.
— В смысле, у меня получились? — не понимаю.
— Есть такое поверье, — снова заводит свою шарманку Германыч. — Что исследователи аномалий притягивают то, что они считают наиболее нормальным и уместным. Ты считаешь нормальным коридор с магическими факелами и в другом случае — с большими окнами. Кстати, имей в виду, факелы тоже денег стоят. И прилично.
— Да? — удивляюсь.
Узнать, что всё это моих рук дело, или, в каком-то смысле, моего разума — неожиданно. Тем более что один из факелов все еще заткнут у меня за пояс.
— Каждый стоит где-то по пять золотых, — подсчитывает Германыч. — Не зазнавайся. Они тут часто появляются. Но я смотрю, у тебя их здесь многовато.
— Видимо, чтобы мне светло было, — задумываюсь. — Я изначально только об этом и думал.
— Вот, начинаешь понимать принцип, — на лице завхоза расплывается улыбка. — Ты подумал, чтобы тебе было светло, затем притянул нужную реальность с этими самыми факелами. Ничего не скажешь, молодец.
Интересное объяснение. Я ведь еще переживал, что могу оказаться в подвале или земляной яме.
— Так, у меня там ещё одна галерея, и тоже с окнами, — делюсь.
— О, замечательно! — радуется завхоз, продолжая путь. — А окна такие же, как здесь, пустые?
— Нет, там со ставнями и стеклом, — рассказываю.
— Это тоже хорошая штука, — одобрительно кивает Германыч. — Стекло наверняка зачарованное. Ладно, скоро посмотрим.