Города, где после дождя дымится асфальт
Ветер падет на прокуренный снег,И взгляд превратит воду в огонь.Где мы просочимсяВ воронки столицИ разбросаем усталые рукиНа черных перинах ночей.Но что мы сможем понять?Но что мы сможем сказатьО городах, о городах,Где после дождя дымится асфальт?Зажмурив глаза и замкнув на замок,В отрезок ужав единицу пространства,Пустые пропасти ртов,Что пахнут могилойЗа лживой оградойАкрополей наших отцов.Но что мы сможем понять?Но что мы сможем сказатьО городах, о городах,Где после дождя дымится асфальт?Меня видели вчера, танцующим степ,На раскаленной игле.Я зарезан на рейде в районе БорнеоВ пьяной драке на корабле.Я тот человек, кто получалЗаздравную чашу из рук палача.Я выпускал электрический токОдним поворотом стального ключаВ города,Где после дождя дымится асфальт.
Где взгляд, как приказДля начала движенья.А бритва является символом веры.А точка отсчета вселенной —Всего лишь бумага и формула букв.Я встретил вчера старика —Он умел глотать огонь.Он умел предсказывать судьбу.Но он ничего не знал,Но он ничего не зналО городах, о городах, о городах,Где после дождя дымится асфальт.
Окно на окраине
Мелкий дождь стучит по крышам,По деревьям, по углам.Русый мальчик еле дышит,Прислонил ладонь к губам.Напевает за оконцемВетер тихие слова.Только сумрак,И к японцам до утраСбежало солнце – огневая голова.Грусть и трепет расставанья,За спиной часы: тик-так.И от теплого дыханьяНа стекле вспотел пятак.Гривой туча за оконцем,А под нею звезд канва.Только ветер.И к японцам до утраСбежало солнце – огневая голова.Грустный мальчик тянет пальчик,На реснице спит слеза.Он рисует рот и носик,И японские глаза.Дождь и сумрак за оконцемДа под тучей звезд канва.Только ветер,И к японцам до утраСбежало солнце – огневая голова.Дождь и сумрак за оконцем,Да под тучей звезд канва.Дворник-ветер,Но японцем на стеклеСмеется солнце – огневая голова.
Песни с окраины
За окошком месяц май
А за окошком месяц май,Месяц май, месяц май.А в белой кружке черный чай,Черный чай, черный чай.А в доминошне мужички,Мужички, мужички.Да по асфальту каблучки,Каблучки, каблучки.
Зацокал в сквере соловей,Как шальной, как шальной.Сосед полковник третий деньСам не свой, как больной.Она не хочет, вот беда,Выходить за него.А он мужчина хоть куда,Он служил в ПВО.
Орут под окнами котыДень и ночь, день и ночь.От ихней сладкой маетыПоутру теплый дождь.Весной простужен и объятГород мой, город мой.И ветры весело галдятНад рекой, над Москвой.
А в кружке чай давно остыл,И погас беломор.А на душе от слов и рифмПеребор, перебор.Ведь по асфальту каблучки,Ведь здесь орет месяц май.Здесь коты и мужички,Приезжай, приезжай.
Здесь по асфальту каблучки,И здесь орет месяц май.Я подарю тебе Москву,Поскорей приезжай.
Это был ангел
Я спросил его: «Друг,Что ты делаешь здесь?»Он ответил: «Так, просто сижу».И спросил меня сам:Слушай, а курево есть?»«Вроде есть, – я сказал, – погляжу».
Протянул сигареткуЕму я – он взял.И задумчиво такЗакурил.Ничего я на этоЕму не сказал,А сел рядом у края перил.
Он курил и молчал,И о чем-то вздохнул.Я украдкой взглянул на него.Нет, не молод он был,Лет на сорок тянул.Было жалко за что-то его.
Был устал онИ даже, казалось, небрит,В волосах, словно пыль, седина.Весь ссутулился он,В чем-то грязном, больномБыли два его белых, прекрасныхКрыла.
Докурил он окурок,Щелчком его пнул,Полетел огонек вниз и в ночь.Повернулся ко мнеИ слегка подмигнул,И сказал: «Ну, бросайся,Чего же ты ждешь?»