– Ты ведь сам решил уехать, несмотря на то что я умоляла тебя остаться! Думаешь, у тебя одного тут душевная травма? Ты вообще представляешь, каково было мне?
Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Я так опешил, что мои слезы мигом высохли.
– Слушай… – Я понятия не имел, что делать, и положил ладонь ей на плечо.
– Не трогай меня! – грозно бросила она, вывернувшись из-под моей руки, и продолжила плакать.
Мне оставалось лишь сидеть и молча смотреть, как она рыдает. Бессердечная женщина. Как еще назвать человека, который мало того, что о расставании сообщает так, будто это рутина, так еще и блокирует меня во всех соцсетях за те тринадцать часов, что я лечу в самолете?
«Кто знает, может, она тебе изменяла? Как узнала, что ты уезжаешь, так сразу и завела другого», – ругали ее мои друзья, и я не возражал. С такими мыслями было проще держаться.
Но теперь она сидела передо мной вся в слезах. А я совершенно не представлял, что творилось у нее в душе.
Не сводя глаз с ее дрожащих плеч, к нам осторожно подобрался официант и поставил на стол курицу и пиво. Да уж, мы даже еду свою получить не успели, а уже устроили представление.
Пар мы выпустили и теперь, не зная, как вести себя дальше, молча жевали курицу. Увидев, что она взяла кружку с пивом, я тут же поднял свою и предложил чокнуться. Прохладный алкоголь пошел хорошо, и мы опустошили стаканы в считаные минуты. Немного расслабившись, я вдруг забеспокоился о том, в каком виде предстал перед ней: весь взмок, пока удирал сломя голову, и теперь наверняка выглядел потрепанным. Хотя какая разница. Сегодня мне все равно не удалось бы выглядеть в ее глазах крутым.
Смакуя хрустящую корочку курицы, я без какого-либо умысла сказал:
– После нашего расставания я больше не верю женщинам.
– Не смеши.
– Правда! Я с тех пор так и не завел нормальных отношений ни в Америке, ни здесь, в Корее.
Она кивнула и ответила:
– Это я мужчинам не верю. Впрочем, не только из-за тебя.
– Почему?
– Слишком много придурков встречалось.
– Каких придурков?
– Да разных…
– А зачем ты с такими встречаешься? Зачем?
Не знаю, были ли уместны подобные замечания с моей стороны, но я вдруг ощутил прилив злости, и слова вылетели сами собой.
Она сосредоточенно обгладывала куриную ногу, будто и не плакала вовсе несколькими минутами ранее. Но мои слова, очевидно, вывели ее из себя.
– Слушай, у придурков на лбу, что ли, написано, что они придурки? Откуда мне знать, от кого из них бежать надо? Я с мужиками больше не встречаюсь. Меня воротит от этих типичных корейцев.
– Вот это да! – Я чуть не покатился со смеху. – Вот это ничего себе! Ты сейчас правда сказала «типичные корейцы»?
– Именно.
– Впервые вижу человека, который употребляет это выражение.
– А в интернете тебя забанили?
– Вот поэтому и говорю, что впервые вижу человека, который произносит это вслух. – Я был искренне удивлен, но она посмотрела на меня с презрением.
– Ну, твои приятели должны были его слышать.
Ее взгляд натолкнул меня на забавную мысль:
– Слушай, а я тоже типичный кореец?
– Откуда я знаю, какой ты теперь.
– Ну, а четыре года назад?
На ее лице мелькнула растерянность, она нахмурилась и с серьезным видом стала о чем-то размышлять. Но что со мной? Неужели я переживаю? Я ждал, затаив дыхание, пока она наконец не дала ответ:
– Ну, замашки у тебя были.
– Ха-ха-ха! Ну и ерунду ты болтаешь! Да во всем мире не найдется такого доброго и любящего парня, как я!
– Поэтому и говорю, что у тебя были замашки.
Ее слова вызвали очередной приступ хохота – мне показалось, что это очень смешная шутка. Она тоже смеялась, не отводя от меня глаз, но с какой-то безнадежностью во взгляде.
Продолжая тихо посмеиваться, я задумался над ее словами. Лишь теперь мозаика сложилась в целую картинку.
– Подожди-ка, так ты участвовала в этом митинге мегаличек, потому что тебя обижали какие-то придурки? Типа приставали на свиданиях? Вот с-с!.. Где, где эти уроды, покажи мне их!
Я рассвирепел, но на этот раз рассмеялась она:
– Слушай, я впервые вижу мужика, который использует слово мегаличка!
– Тебя что, тоже в интернете забанили?
– Ты хоть знаешь, что за митинг там был, чтобы теперь тут разглагольствовать?
– Ну… про беременность?..
– Проехали. Лучше молчи, если не хочешь показаться совсем отбитым.
Слова были резкие, но я почему-то вновь рассмеялся. Они прозвучали мило – может, потому, что из ее уст.
– «Отбитым»? Вот как, значит, нынче литературные редакторы выражаются?