— Какая прекрасная вещица, — пролепетала Белладонна, и по голосу я поняла, что она улыбается. — Значит, правду говорят, что у вас божественный вкус? Вы цените истинно прекрасное.
«Несомненно, ценит! — ответила я ей, выразительно мотая головой, будто отвечала доверчивой эльфийке вслух. — Он же чуть башку не сворачивал, встречая на улице «истинную красоту» в каждой смазливой мордочке!»
— Так вы исполните мою просьбу? — Дагобер был сама любезность.
— Разве я могу вам отказать?
Ах, леди Белладонна смогла перещеголять его в любезности.
Неужели и вправду — разденется? Вот так? За слова и подарочек?
Каблучки стукнули по мраморным плитам.
— Я встану здесь, у окна. Все же я стыдлива, и то, что позволяю вам сегодня, не позволяла никогда ни одному мужчине, — сказала Белладонна и вдруг легко вскочила на широкий подоконник.
Если бы она посмотрела чуть в сторону, то увидела бы меня. Я сидела, прижавшись к кадке спиной, и впервые в жизни молилась, чтобы стать еще меньше и незаметнее.
На мое счастье, эльфийская красавица смотрела только на принца.
Она подняла руки, распуская вязки на платье, и я зажмурилась, чтобы не видеть. Легкий шелест подсказал, что одежды соскользнули с юного тела.
— Ну и как вам? — спросила Белладонна застенчиво-лукаво.
Не вытерпев, я приоткрыла один глаз.
Она и в самом деле сбросила с себя всю одежду, и стояла сейчас лишь в туфельках и чулках. Луна освещала ее со спины, придавая еще большую белизну коже. Сложена она была безупречно, и было от чего открыть рот. Самая изящная статуя не смогла бы с ней сравниться. И не я одна так считала.
— Я потрясен, — произнес принц Дагобер. — Недаром вас назвали Белладонной — Прекрасной Госпожой. Смотреть на вас — уже блаженство.
Эльфийка подняла руки, словно поправляя волосы. Красивый жест — волнующий, завлекательный. Позволяющий увидеть больше, чем могла бы позволить себе стыдливость.
— Вы могли бы не только смотреть, ваше высочество, — прошептала Белладонна.
Какой мужчина выстоит против такого соблазна, если даже я, женщина, поняла силу очарования эльфийки? Конечно же, весенний котяра Дагобер не утерпит и побежит щупать. Я снова зажмурилась, потому что видеть подобное было бы выше моих сил. И все дело — именно в природной скромности, напомнила я себе. Только в ней, а вовсе не в том, что это больно — знать, что его высочество принц вожделеет к первой красавице королевства. Но он — настоящий развратник! Любезничал с одной сестрой, раздел вторую…
— На большее я просто не осмелюсь, — сказал вдруг принц, и я от удивления распахнула глаза. — Но вы сделали меня счастливым в этот вечер. Позвольте, помогу вам одеться…
Он прошел к окну, и поднял брошенное платье. Лицо Белладонны на мгновение вытянулось — она явно не ожидала такого исхода. А я и посочувствовала эльфийке, и позлорадствовала одновременно. Больше всего это походило на… да, на вежливый отказ. «Разденьтесь для меня? О, спасибо, но вы не подходите!» Я чуть не хихикнула, но вовремя сдержалась.
Пока парочка возилась с лентами и крючками, надо было удалиться по-эльфийски — незаметно, что я и сделала, добравшись до дверей на четвереньках, а оказавшись за порогом, вскочила и пустилась бегом и наугад. После пятой лестницы, которую я преодолела в три прыжка, мне посчастливилось натолкнуться на кого-то из служанок госпожи Дафны. Объяснив, что заблудилась, я наплела с три короба, рассказав жалостливую историю, как боялась наткнуться на кого-нибудь из важных господ, и даже пустила слезку.
Служанка оказалась доброй душой и привела меня к госпоже Дафне, а та, в свою очередь, милосердно вывела меня из коридоросплетений эльфийского замка к воротом.
— Кланяюсь вам тысячу раз госпожа! — благодарила я ее на прощанье. — Пусть небеса будут добры к вам так же, как вы были добры к ничтожному гному!
Луна почти спряталась за зубцы башни, и я припустила домой, прижимая к груди заветный мешочек с золотом.
Папаша еще не спал, и встретил меня крепким тычком.
— Ты где была?! — он запер за мной дверь и отвесил подзатыльник. — Ты знаешь, который час?!
— Не сердись, — я передала ему оплату и набросилась на ужин, который ждал на столе, — госпожа Дафна была настолько добра, что позволила посмотреть на праздник в графском замке. Пап, я этого до смерти не забуду.
— Я тоже! — проворчал он. — Я поседел весь, пока тебя ждал! Думал уже бежать в замок и заявлять о похищении.
— О похищении… — я допила молоко и мечтательно заложила руки за голову, — да кому мы нужны?
— У нас самые лучшие и редкие камни, — напомнил он.
— Пусть забирают хоть все, — сказала я беззаботно. — Я тебе новых насмеюсь и напою. Хочешь, прямо сейчас?
— Не надо, — проворчал он. — Давай лучше пересчитаем монеты.
— Она дала пять монет сверх обещанного, — сказала я.
— Вот это новость! — папаша сразу повеселел. — Теперь можно отложить на памятник побольше. Еще несколько таких заказов — и купим глыбу самого белого мрамора.
— Конечно, пап, — я вскочила и обняла его, — именно так все и будет.
6
Вывеска «Багз и сын! Сам наследный принц покупает у нас!» принесла свои плоды — клиентов у нас с папашей прибавилось. Но прибавилось и недоброжелателей. На четвертый день к нам явился мастер Толяпар — гном-ювелир, чья лавка была за мостом. Он пришел вместе с сыном — туповатым громилой Барнаби и долго фыркал в бороду, рассматривая товар под стеклом, а больше всего — вывеску. Мы с папашей делали вид, что ничего не происходит, и ждали, когда же Толяпар начнет плеваться желчью.
— Розовый жемчуг не может стоить так дешево! — прошипел Толяпар, склонившись над жемчужным ожерельем в три ряда. — Я покупал такой же, и закупочная цена была в два раза дороже, чем вы продаете готовое изделие!
— Я просто умею торговаться, — ответил папаша, пряча в бороде ухмылку.
— Да хоть заторгуйся! — Толяпара так и корежило, а его сынок посматривал на меня мрачно, будто решал — съесть сейчас или немного погодить.
— Товар мой, за сколько хочу, за столько и продаю, — напомнил папаша.
— Ты просто сбиваешь цену! Смотри, проторгуешься!
— Могу и тебе продать что-нибудь по дешевке, — папаша поставил на прилавок сундучок с неограненными еще камнями — изумрудами, сапфирами, рубинами, некоторые были размером с мой кулак. Толяпар уставился на это великолепие, борода у него мелко задрожала, и если бы можно было шлифовать камни взглядом, вся наша коллекция уже сверкала бы.
— Шестилучевый рубин, — выдавил Толяпар, бледнея от зависти. — Кто тебе его продал?!
— Сам нашел, — папаша был невозмутим, как береговые скалы. — Не поверишь, где. Возле таверны «Башка на вынос» в Коппельшире. Лежал там себе, родненький, никому не нужный. А я его подобрал.
— Лжец! — почти выплюнул Толяпар.
Я обиделась за отца. Во-первых, не очень-то он и соврал — рубин, действительно, подобрали возле этой таверны, после того, как я не могла удержаться от смеха, глядя, как хозяйка таверны лупит подпивших орков сырым лососем, схватив его за хвост. А во-вторых, спрашивать про поставщика материала — это дурной тон среди мастеров. Не можешь раздобыть лучший камень для поделки — не выклянчивай, чтобы тебе рассказали, где добывают его другие.
— Вы покупать что-нибудь будете, мастер Толяпар? — спросила я. — Если нет, то берите вашего сыночка и уходите, не отпугивайте покупателей. Господа эльфы не слишком любят, когда гномов собирается больше трех, а нас уже четверо в одной лавке.
— Эльфы, эльфы, — зло протянул Толяпар. — Стелитесь под новых хозяев? Сколько нынче взятка городовому за место в Цитадели?