— Не переживай из-за этого. Это просто деньги.
Это просто деньги. Каково было бы иметь такую позицию? Деньги для меня никогда не были «просто деньгами». Это было время, усилия, возможности, принятие и власть. На них были напечатаны не лица Джорджа Вашингтона и Абраама Линкольна, а лица моей мамы, склоненное над кухонным столом, когда она оплачивала счета.
Мы с Кари продолжили переписываться. Марен уже сказала ей, что я ездила в больницу, и она написала: «Спасибо. Теперь эти люди из больницы перестанут думать, что я совсем бессердечная».
После этого я стала еще сильнее злиться на Марен за то, что она накричала на меня. Кари была рада, что я это сделала.
Я не сообщила ей о папарацци и предложении дуэта, но сказала ей о том, что Грант узнает побольше о книге Лорны, от чего она так обрадовалась, что позвонила, чтобы услышать подробности.
— Дай мне знать, когда будут новости от него, — сказала она. — Мой адвокат говорит, что чем больше у нас будет информации о книге, тем проще будет остановить это прежде, чем оно пойдет в печать.
— Я буду держать тебя в курсе, — сказала я.
Она сочувствующе вздохнула:
— Мне жаль, что тебе приходится иметь дело с Грантом. Я знаю, какой он придурок.
Я без усилий могла представить себе квадратный подбородок Гранта и его безупречные черты лица… глубокий звук его смеха.
— Он на самом деле не так уж плох.
Она помедлила, потом сказала:
— О-о-ох, — заставив это слово звучать так, словно оно поднялось на гору. — Ну, между нами никогда ничего не может быть, поэтому ты не можешь поощрять его.
— Я знаю. Я сказала ему, что у нас с Майклом перерыв в отношениях.
— Правильно, — сказала она. — И я надеюсь, что наш перерыв скоро закончится. Майкл вчера прислал мне три сотни роз. Разве это не романтично? Он скоро придет.
— Мои поздравления, — сказала я. Однако, я не смогла заставить себя изобразить энтузиазм. Я гадала, что подумает Грант, когда таблоиды сообщат, что Кари и Майкл снова вместе.
Марен хотела, чтобы я представила несколько песен на Родео-шоу в Сан-Антонио, но не поехала со мной. Кто-то из обслуживающего персонала должен был забрать меня и мою группу, помочь мне с самым необходимым и вернуть нас обратно в отель. Никто не видел Марен. Если бы меня поймали, я знала, что она будет отрицать любое участие в этой схеме.
Я отлично чувствовала себя пока одевалась, пока меня красили и брызгали блестками волосы. Я даже была уверена в себе. Но когда я увидела сцену и аудиторию, я застыла. Я почти готова была сбежать. Я ожидала сотен людей, но на трибунах сидели почти три тысячи.
Как я могла выйти и солгать всем этим людям о том, кто я? Что, если что-нибудь пойдет не так и я не смогу провернуть это? Я провела много времени, репетируя танцы, но что если я забуду слова и кто-нибудь поймет, что я пою под фонограмму? Они прогонят меня со сцены?
Марен заверила меня, что я буду участвовать только в маленьких концертах вместо Кари, и в ожидании выхода я позвонила ей, чтобы обсудить с ней определение слова «маленький». Она провела следующие пять минут, рассказывая мне зажигательную речь о том, что я как Санта Клаус в торговом центре, который разговаривает с детьми на Рождество. Не важно, что Санта — не настоящий. Дети счастливы от встречи с ним. Я хотела бы лишить людей Санты? Вот что я сделаю, если не выйду на сцену.
Мне было интересно, тащили ли хоть раз Санту из торгового центра в наручниках и предъявляли обвинение в подлоге, но я не спросила.
У меня дрожали ноги, когда я шла на сцену, и мне пришлось заставить себя продолжать двигаться. Толпа, однако, закричала прежде, чем началась музыка. Каждое лицо, которое я видела, лучилось возбуждением. Их обожание что-то разбудило во мне — адреналин, энергию, надежду. Я напряженно, но без ошибок исполнила первую песню. Я перепутала движение во время второй песни, но, казалось, никто не заметил. Я им нравилась, даже не смотря на то, что я была не совершенна. Потом я расслабилась и начала получать удовольствие от того, что была в центре внимания. Я добавила размаха в свои движения. Я работала на камеры, махала волосами пока блестки не посыпались на сцену. Казалось, что туда зашла фея. Я закончила последнюю песню, потеряв дыхание и с бьющимся сердцем — и мне было жаль, что концерт закончился. Каждый хлопок был для меня как признание в любви.
На следующий день мы полетели во Флориду на Фестиваль Клубники и еще один маленький концерт. Я пыталась объяснить Марен, что это нельзя назвать «маленьким концертом» если количество пришедших людей могли бы устроить революцию в какой-нибудь стране третьего мира. После чего она закатила глаза и стала называть это «короткими концертами».