Я был без ума от тех овсяных печений. Я мог подкрасться вдоль коридора и открыть банку — пока мой отец и моя бабушка были прямо там, в комнате, спали — и стащить пару печенек. И не просто один или два раза. Я сделал карьеру на краже этих печенек.
Мы жили так с бабушкой Бу около года. Мне исполнилось достаточно лет, чтобы пойти в детский сад. Я помню, что боялся идти туда. Школа казалась большим и страшным местом. Я боялся, что там меня побьют, или я потеряюсь, или не смогу найти дорогу домой.
И это было не только из-за школы. Меня пугало множество вещей. Я боялся, что ночью под моей кроватью живут крокодилы. Позже, когда мы переехали снова, и мне приходилось ездить на автобусе в школу, меня это тоже пугало. Я так боялся, что сяду на неправильный автобус или выйду на неправильной остановке возле другой школы. Такие вещи действительно ужасали меня.
Возможно, это было из-за смерти моей матери, но я очень боялся. Я помню страшные кошмары. Один из них со мной остался во взрослой жизни. В этом сне я иду по пустой улице города. Холодно, и город серый. К дороге медленно подъезжает длинная белая машина, и открывается дверь. Я не могу увидеть, кто внутри, но знаю, что они пришли за мной. Затем из машины вылезает веревка, у которой конец связан в петлю, и начинает скользить по тротуару в мою сторону. Я знаю, что она схватит меня и утащит в машину. Я знаю, что не могу убежать. Я в ужасе и хочу убежать, но не могу. Я не могу убежать. Я всегда просыпаюсь до того, как узнаю, кто находится в машине и куда они меня увезут.
Кроме кошмаров, я думаю, что был обычным ребенком. Я был физически развитым. Я любил играть в игры. У меня был технический ум. Я мог часами проводить под кухонной раковиной, вытаскивая все кастрюли и сковородки, и пытаться выяснить, как их снова сложить. Мой отец часто приносил мне вещи, такие как сломанные радиоприемники, с которыми я игрался. Я разбирал их и пытался снова собрать. Мой отец всегда рассказывал людям, как впечатлен он был тем, что я мог их правильно собирать, всегда определяя, куда идет та или иная лампа, хотя я был такой маленький.
Я не помню, думал ли я когда-либо о том, что случилось с Брюсом. До сих пор я не уверен, где он тогда жил. Я знаю, что он удивил врачей, которые его родили, и не умер в младенчестве. В какой-то момент он смог выйти из больницы. Я узнал позже, что мой отец нашел женщину, принадлежащую к церкви христианских учеников, чтобы присматривать за ним. Но тогда его существование было связано с смертью моей матери. Мы никогда, никогда не говорили о нем.
В конце концов, новая работа моего отца преподавателем спасла нас от жизни в тесных условиях с бабушкой Бу. Семьи Лос-Альтоса и родители учеников моего отца в Хиллвью Элементари услышали о смерти моей матери и пришли на помощь. Начали приходить приглашения на ужины. Я, Брайан и мой отец ходили ужинать в дома многих людей.
Они кормили нас, заботились о нас и убеждались, что у нас все в порядке. Они помогали моему отцу с вещами, такими как шитье и стирка.
Одна из женщин была особенно полезной. Она начала стирать белье для нас. Затем она предложила присматривать за мной и Брайаном. Ее звали Люсил, но все звали ее Лу.
Mоя мама была высокой, красивой женщиной с сильными чертами лица, волнистыми черными волосами и очень женственным чувством стиля. На всех фотографиях, которые у меня есть с ней, она одета, как будто собирается куда-то особенному. Она носила платья или красивые юбки и блузки. У нее была красиво уложенная прическа, и она носила макияж. Она выглядела красиво и так, как будто это было ее целенаправленным усилием. Она уделяла время тому, чтобы выглядеть красиво.
Лу была противоположностью. Она была ниже, более простой и чуть мужественной внешности. Она носила свои кудрявые волосы коротко подстриженными. Она почти никогда не носила макияж. На фотографиях, которые у меня есть с ней, она одета, как будто идет работать во двор. Она носила джинсы, брюки или брючные костюмы, но почти никогда не носила юбки или платья — что было необычно для того времени — и клетчатые рубашки, как фермер. Она была стройной и имела что-то из девичьей фигуры, но ее образ был более мужским, чем женским. Она носила круглые очки из черепахового панциря. Она курила сигареты без фильтра и была всегда деловой.
Ее полное имя было Ширли Люсиль Хардин. Она была дочерью Герберта Сидни Хардина и Ширли Люсиль Джексон, которая, в свою очередь, была дочерью Джорджа Уильяма Гресли-Джексона и Ширли Люсиль Доттерман. Лу родилась в Сан-Франциско — так же, как и ее мать и бабушка до нее.
Ее детство было очень нестабильным. Лу родилась в 1919 году. Ее мать родилась в 1900 году. Таким образом, ее мать была еще подростком, когда родила Лу. По семейным историям, ее мать была настоящей модницей 1920-х годов, стригла короткие волосы и танцевала Чарльстон.