Три дня спустя Фримен встретился с моим отцом.
Г-н Далли пришел поговорить о Говарде и сказал: “Вся семья крутится вокруг Говарда”. Г-н Далли не хочет говорить, что с Говардом что-то не так, возможно, проблема в нем самом или в миссис Далли. Тем не менее, у других детей в семье таких проблем нет. Я спросил конкретно о случаях преждевременного развития в случае Говарда, и его отец вспомнил, что в возрасте двух лет он нашел коробку с гайками, болтами, выключателями, проводами и винтами, а также множеством электрооборудования. Он вынул каждый предмет, тщательно исследовал его, положил в сторону и после того, как закончил, положил все на место. Г-н Далли преподает в шестом классе в Хиллвью и имеет много других детей, с которыми он может сравнить Говарда, но он не может этого сделать. Он говорит, что когда он теряет терпение, он действительно бьет мальчика жестоким образом, тогда как он никогда не поднял руку на других мальчиков. Затем Говард возвращается и упрекает его, говоря: “Ты говоришь, что это семейная проблема, но только я получаю это”. Это заставляет г-на Далли стараться сдерживать себя, когда Говард делает что-то особенно раздражающее. Однако он часто ловит мальчика во лжи, узнает, что он подлый и был особенно обеспокоен тем, как Говард падает в учебе социальных наук и языка, хотя он достаточно хорошо справляется с математикой. Его успеваемость настолько переменчива, что это постоянный источник затруднений. Например, в первый раз, когда мистер Далли взял Говарда кататься на лыжах, мальчик справился очень хорошо, а в следующий раз — совсем плохо. Несмотря на то, что миссис Далли говорит о его неуклюжести, мальчик может хорошо бросать мяч и быстро бегать. У него нет никаких особых увлечений, больше всего ему что-то не нравится, будто он постоянно живет в страхе.
Через два дня, в среду, 26 октября, Фримен встретился со мной впервые.
Сначала Фримен казался добрым, мягким и опрятным человеком. У него был высокий лоб, отступающая линия волос и заостренная козлиная борода. На нем были круглые очки и у него были внимательные глаза. Он был одет в костюм и галстук.
Мне он сразу понравился. Он обращал на меня внимание. Сначала он задал мне вопросы обо мне самом. Он спросил меня, что мне нравится делать, а что нет, и почему. Он спросил меня, что я думаю обо всем, и что я чувствую по поводу всего. Никто никогда не спрашивал меня, что я чувствую по поводу всего, но он спросил.
И что еще важнее, когда он задавал мне вопросы, он действительно слушал мои ответы.
Офис Фримена находился в небольшой группе медицинских и стоматологических офисов на углу Fremont и Mary. Место было очень чистое, территория была ухоженной, и офис выглядел больше как офис бизнесмена, а не как офис врача. Он был меблирован в богатой коричневой коже. В нем не было медицинского оборудования. Там почти не было документов.
Фримен был одет аккуратно, в пиджаке или костюме, а не в медицинский халат. Я никогда не видел психиатра или невролога раньше, поэтому не знал, было ли это нормально, но мне это понравилось. И я понравился Фримену. Он успокоил меня. У него был мягкий голос и теплые глаза. Он улыбнулся мне. Мне понравилась его козлиная борода. Он выглядел немного как битник — как Доби Гиллис или Мейнард Г. Кребс.
Фримен хотел, чтобы я говорил о Лу. Он спросил, почему она мне нравится. Он хотел знать, не хочу ли я ей причинить боль. Я был очень открыт с ним. Я сказал, что не хочу ей вредить, но что хочу уйти от нее. Я сказал, что она меня била, и что на меня накидывался мой отец, когда приходил домой. Я сказал, что мне было трудно все время находиться в проблемах и что это казалось несправедливым.
Он понимал, или притворялся, что понимает. Ничто не казалось ему странным. Он опустился на спинку кресла. Он слушал. Он делал заметки. Позже — во время этого визита или другого визита, я не уверен — он показал мне несколько чернильных пятен, которые нужно было рассмотреть. Я никогда раньше не видел таких и думал, что они странные и довольно красивые. Картинки напоминали мне летучих мышей и прочее. Я видел в некоторых из них женщин. Я сказал это Фримену. Он просто улыбнулся и записал заметки. Конечно, я не знал, что он записывает.