Он спокоен и улыбается, но его тетя говорит, что он ведет себя так, будто находится под постоянным успокоительным средством. Мальчик не научился завязывать свои галстуки, и его дядя обижен из-за этого, тем не менее Говард ухаживает за собой лучше и никогда не злится. Он небрежен к книгам, карандашам и тому подобному, он оставлял пиджаки в школе и футболки в своем шкафчике, он не делает свои задания [но] если господин Далли достаточно предусмотрителен, чтобы вовремя напомнить ему о том, что нужно сделать, он, кажется, делает это. Он лучше ладит с мальчиками миссис Далли, и она не предлагала переселить его.
В последней части все изменилось. К июню я начал терять гостеприимство. Фримен написал после встречи с моей тетей: «Она считает, что сделала для мальчика все возможное. Она говорит, что он не доставляет больше проблем, чем другие 3 мальчика, которых у нее есть, но отличается от них тем, что он отстранен».
Мой отец сообщал о разных прогрессах. Он случайно встретил Фримена на рынке Уайтклиф, где продолжал работать по вечерам, и сказал, что у меня все идет хорошо. «Говард, один за другим, отказывается от своих неприятных черт, — написал Фримен. — Он кажется более внимательным к другим, и, хотя он все еще небрежен и у него еще много недостатков, которые нужно преодолеть, он все время улучшается».
Но дома возникли новые проблемы. Это не имело ничего общего со мной. Лу заболела.
После случайной встречи с моим отцом возле Уайтклифа Фримен написал: «Позже я поговорил с миссис Далли, которая перенесла гистерэктомию из-за рака шейки матки, и узнал, что дом всегда спокойнее и приятнее, когда Говард уходит, хотя он стал гораздо лучше, чем год назад, несравнимо лучше».
Для Брайана это был второй раз, когда его отправляли из дома, не объясняя причину. На этот раз его отправили жить к матери Лу, известной как Бабушка, по случаю операции по удалению матки у Лу. Как и я, он не знал до взрослой жизни, что это за операция.
Позже я задумался о головных болях Лу, ее яростном нраве и других проблемах, которые, как говорилось в заметках Фримена, были «психосоматическими». Могли ли они быть частью большой медицинской проблемы? Могли ли ее трудности со мной быть частью этого? Моя двоюродная сестра Линда сказала мне, что Лу была «аптекой сама по себе. У нее была таблетка от всего. Она всегда что-то принимала». Могло ли это объяснить ее отношение ко мне?
Несмотря на мое улучшение и выздоровление Лу, я все еще не был желанным дома. Об этом все еще говорили, как о чем-то опасном. Но мой отец, должно быть, убедил Лу, что это необходимо. Когда наступило лето и закончился учебный год в Hoover, я снова переехал домой. Заметки Фримена от следующего августа содержат новый ряд жалоб на меня от, разумеется, Лу. Из заметок видно, что Фримен встретился с нами обоими в начале того лета.
Говард вернулся домой после окончания школы, и, по словам миссис Далли, он почти не изменился. Он терроризирует двух маленьких мальчиков, Брайана и Кирка… Миссис Далли говорит, что Говард склонен к лжи, что два мальчика часто расстроены, потому что Говард использует матные слова, рассказывает истории, наводит беспорядок в их комнатах и, кажется, испытывает некоторое злорадное удовольствие, когда они бегут к маме. Между тем, мистер Далли работает на Kodak; он учится в Сан-Хосе и занимается садом по выходным. Миссис Далли думает, что ее муж со временем все больше расстраивается, и она больше не может добраться до него, чтобы сесть и обсудить их проблемы. Мистер Далли удивительно плохо обращается с Говардом, критикует его, кричит на него и редко хвалит его. Говард говорит, что его голова полна идей, но он не записал ни одну из них на бумаге, ни в виде рисунков, ни в виде историй. Он не занимается спортом и, похоже, мало обращает внимания на девочек. Он довольно равнодушен к своим друзьям, проводит много времени в своей комнате и старается держаться подальше от своего отца. В целом, он почти не изменился.
Я не был таким же. Я рос и становился самостоятельнее. Я стал противостоять своему отцу — Фримен сообщает, что когда мы работали во дворе, мой отец кинул на меня вилами полную горсть лошадиного навоза, и я кинул вилами обратно на него. Я стал использовать грубый язык, возможно, это я усвоил, общаясь с детьми в Herbert Hoover.
Они снова начали обсуждать способы, как выгнать меня из дома. В августе 1962 года, согласно записям Фримена, они начали искать другой приемный дом. Они не нашли его. В январе 1963 года я все еще был дома, и Лу все еще жаловалась.
“Миссис Далли рассказала мне картину, как она видит ситуацию с Говардом”, - говорится в записях Фримена от 30 января.