Мы много пили. Мы много танцевали. Марта переехала со мной и Линн в эту маленькую студию, и мы обустроили свой дом. Мы выходили на улицу и устраивали все эти прекрасные ночи. Через год и полтора мы решили официально оформить отношения. Мы поженились в лютеранской церкви в Маунтин-Вью. Я пригласил на свадьбу своего отца, но он не пришел. Мать Марты пришла, но её отец отказался. Мой дядя Орвилл и тётя Эвелин пришли. Брат Марты был там. Это была небольшая свадьба. После церемонии мы отправились в ресторан в Пало-Альто на банкет.
У нас были такие большие мечты и амбиции. Мы женились! Мы были готовы пройти это вместе! Мы были готовы к прекрасной жизни!
Но мы не знали, как её начать. Мы не работали. У нас не было работы. Мы не знали, как её найти. У нас обоих было неблагоприятное прошлое. И у нас был способ жить, который не требовал работы. Я получал государственную помощь. Она тоже. Плюс её родители давали ей деньги. Так что у нас никогда не было работы и нам не приходилось её искать.
Через некоторое время мы подыскали себе своё собственное жилье. Затем Марта получила какие-то деньги от своей тёти. Её родители были обеспокоены тем, что я получу все деньги так что они сами купили ей квартиру.
Теперь мы были собственниками. Квартира находилась на Бурет-Драйв. Там были белые стены и китайские красные ковры. Мы переехали туда, и это должна была быть наша жизнь.
Но у нас не было жизни. У нас не было настоящего брака. У нас было какое-то сотрудничество. Мы просто играли в брак. Я хотел съесть пирог и оставить его целым, что означало, что я хотел быть с Мартой, но я хотел быть с любой другой женщиной, которую мог достать. И Марта хотела быть со всеми.
Мы оставались вместе с 1970 по 1975 год.
Это было не лучшее время. Мы увлекались наркотиками. Мы много курили марихуану и принимали наркотик, который мы называли «КД», что-то вроде транквилизатора. Мы употребляли «ракетное топливо», что было похоже на ангельскую пыль, но насыпанное на марихуану. Я также много принимал Декстрем, который нашел рядом с кабинетом врача, и продолжал его принимать, так как мне нравилось.
Это был странный образ жизни. У нас была очень пьяная, наркотическая жизнь. У нас были ужасные ссоры. Я тоже стал проявлять физическую агрессию, что было необычно для меня. Может быть, это был брак, может быть, это были наркотики, а может быть, это было и то, и другое, но это было плохо.
Мы купили лодку, небольшую парусную лодку. Она стоила восемьсот долларов, и я оплатил её постепенно, и мы ходили на парусных судах из Санта-Круса. Мы не очень хорошо умели водить парусное судно, но мы брали лодку и делали вид, что знаем, что делаем. Один раз она сделала что-то глупое и почти выбросила меня за борт. Я так разозлился, что даже ударил её.
Я никогда раньше не бил женщин. Я практически никогда не бил мужчин, с тех пор как был ребенком. Это было шокирующе, даже для меня.
Марта отомстила мне, вызвав полицию и донесла на меня, не за это, но за другие вещи. Она злилась на меня и звонила в полицию, чтобы сообщить таких вещах, как нарушение правил парковки и невыплаченные штрафы за нарушения правил дорожного движения.
Это случалось не раз. Я проводил много времени в тюрьме округа Санта-Клара. Обычно это было всего лишь на одну ночь или на несколько дней, но я хорошо её знал. Там содержались от трехсот до пятисот человек. Они были разделены на секции, и у каждой секции было своё название. Была «Максимальная Строка», которая была максимальной охраной. Была «Сибирь», потому что там было всегда холодно. Были «Голливуд» и «Змеиная Яма», но я не знаю, почему их так называли. Была «Королевская Строка», и все знали, что это значит.
Я был в максимальной охранной зоне за плохие чеки. Теперь же я в основном находился в Голливуде. Это было не так уж и плохо, и ненадолго.
Мой отец обычно узнавал о моих арестах, иногда еще до того, как появлялись полицейские. Он продолжал работать на неполную ставку в правоохранительных органах, поэтому знал многих полицейских. Они получали ордер на моё задержание, и смотрели на мои документы. Они видели большого парня с множеством арестов. Они звонили моему отцу и говорили: “Мы должны задержать его. У нас будут проблемы?” Мой отец отвечал: “Нет. Он как котенок.”
Это было правдой. Я никогда не сопротивлялся. Я никогда не создавал проблемы полиции. Я не был насильником. Я не мог это делать. Я не умел драться. Я изучал карате недолго с парнем, который был инструктором. Я достиг синего пояса, но потом сломал палец при сальто. Это было больно! Я не думал, что на карате тоже может быть больно. Поэтому больше не ходил туда.