Мы жили на мои пособия по безработице, которых было недостаточно, чтобы оплатить аренду, свет, телефон и купить еду. Поэтому я бросил пить, чтобы экономить деньги.
Мы жили так более года, затем она оставила меня — ради девушки. Немного позже я оказался в другом месте, живя с девушкой по имени Клэр. Это длилось несколько недель. Затем я вернулся на стоянку к Сойеру и другим ребятам. Я вернулся к тому, чтобы тусоваться в Педро.
Одна из постоянных посетительниц была девушка по имени Кристин Хериман. Однажды вечером в 1977 году она пригласила меня присоединиться к ней и ее подруге. Мы выпили несколько бутылок пива, затем пошли через улицу в другой бар. Кристин начала угощать меня Черными Русскими. Когда Кристин пригласила меня к себе домой, я был так пьян, что не мог вспомнить, с кем должен быть с — с ней или с ее подругой. Она сказала, что я с ней.
Кристин была темноглазой, с кудрявыми волосами и большой улыбкой. Она была большая во всем теле. Мне это нравилось. Мне нравились девушки, которые выглядели так, будто они часто едят. Она выглядела так, будто она много ест. Когда мы приехали к ней домой, я посмотрел в ее холодильник. Там была тарелка свиных отбивных. Я посмотрел на эти свиные отбивные и сказал: “Какое-то время Говард голодать не будет”.
Любовь должна где-то начинаться. Для меня это началось со свиных отбивных.
Но на следующее утро меня ждало неприятное пробуждение. Я встал, чтобы воспользоваться туалетом, и увидел детскую мебель в запасной спальне. У нее есть ребенок? Позже в тот день я познакомился с малышом. Он был милый малыш по имени Джастин. Кристин сказала мне, что его отец ушел. Они с Кристин никогда не женились.
Мне этого было достаточно. Я переехал к ней.
Кристин была довольно хороша в том, чтобы заботиться о себе. Она не стеснялась просить о помощи. Она была хороша в займе вещей и не возврате их — вещей, таких как наличные деньги. У нее был особый способ заставлять людей помогать ей, а затем не заботиться, о том, что она никогда не возвращала одолженное или деньги. Так мы жили.
У Кристины и у меня с самого начала были проблемы. Она была очень похожа на Лу. Она была упрямой и своенравной, и у нее не было много сострадания. Но я использовал ее как свою опору.
Какое-то время мы управляли этими апартаментами, называемыми Рок-Спрингс, на Рок-Спринг Драйв. Мы жили в переднем блоке, и заботились о других блоках.
Но это было похоже на жизнь в Пейтон-Плэйс. Крис решила, что у нас ничего не получается. Она ушла. В тот же день я переехал к девушке по имени Дженис, которая жила через улицу. Затем Крис убежала в озеро Тахо с парнем, который жил в одном из блоков Рок-Спрингс. Они поженились. Но через две недели Крис вернулась в город. Она хотела, чтобы я вернулся. Я вернулся. Оказалось, что мужчина, за которого она вышла замуж, был геем. Брак не был официально зарегистрирован, и он продлился всего две недели.
Затем Крис решила, что нам нужно уехать из города, чтобы избавиться от всех знакомых людей и начать жить лучше. Мы переехали в Бенд, штат Орегон. Мы собирались сменить города и изменить наши жизни.
Это длилось недолго. Через шесть месяцев мы вернулись. Мы переехали к сестре Крис, Кинди, и ее мужу Генри на восточной стороне Сан-Хосе. Генри был бывшим заключенным. У них был один сын. У Кинди был сын от других отношений. Генри не работал. Я не работал. Крис не работала. Кинди работала диспетчером в компании скорой помощи. Так мы жили вдвоем с тремя маленькими детьми в двухспальном доме.
Потом мы нашли жилье. Крис забеременила. Я был отцом.
Это было для меня большим сюрпризом. Мне говорили, начиная с Агньюса, что я не могу иметь детей, что я никогда не буду иметь детей. Может быть, они говорили мне это, потому что думали, что мне не следует иметь детей, но я не так это услышал. Если я был с девушкой, я никогда не принимал никаких мер предосторожности, и всё это время, насколько я знал, я никогда не зачинал никого.
А потом Кристина забеременела, и в 1979 году у нас родился сын. Я назвал его Родни, в честь моего отца. Он стал Родни Лестер Далли, Лестер — в честь отца Крис.
Я не помню, чтобы моя семья была рядом тогда. Мой отец не приходил, когда Родни родился. Но я виделся со своим сводным братом Джорджем. Он приехал из Вашингтона, навестить моего отца, и хотел встретиться со мной.
Мне было нервно его видеть. Прошло много лет с тех пор, как мы встречались, и мы не проводили никакого содержательного времени вместе с тех пор, как я был подвергнут лоботомии. Я боялся, что скажу что-то неправильное, или мы начнем говорить о прошлом, и я скажу что-то, что его разозлит.