- Ну?! - опять повторила Алла, кольнув Лялина коротким взглядом.
- Прости, я сейчас, - сказал Лялин и обнял Аллу, хотя наперёд знал, что с ней ничего не получится.
Для удобства он приподнялся на локте и почувствовал, как под ним разъезжаются бумажные пачки.
Интуитивно Лялин посмотрел вверх и увидел, что стенка опасно накренилась, и что верхний ряд пачек уже готов был рухнуть вниз.
Предчувствие беды заставило его крикнуть:
- Эй, там, осторожней!
Но было поздно: после очередного удара Светкиного сапога сначала верхние пачки анкет, а за ними и все остальные, составлявшие перегородку, рухнули вниз. Лялин успел отскочить в сторону. Он тупо смотрел на бумажный холмик, погрёбший Аллу. Рядом тяжело дышали Вовчик со спущенными штанами и голая по пояс Светка. Было ужасно тихо и страшно. Секунда шла за секундой, а Алла не подавала признаков жизни.
В любой критической ситуации всегда находится человек, знающий что делать. Таким человеком оказалась Светка.
- Чего вы ждёте, кретины?! - крикнула она. - Откапывайте её быстрее!
Приятели бросились разгребать завал. Сначала показалась белая рука, потом плоский живот с кровоподтёками, сплюснутые груди, шея, острый подбородок, полуоткрытый сухой рот, слегка свёрнутый набок нос и два страшных синяка на том месте, где должны были быть глаза. Алла, кажется, не дышала. Светка заставила Вовчика приложить ухо к её груди.
- Бьётся! - определил он
- Значит, жива? - обрадовалась Светка.
- Это ещё вопрос: она холодна, как лёд, - засомневался Вовчик.
- А ты хотел получить десять ударов по башке и быть тёплым? Вызывай скорую! - распорядилась Светка.
Часть 10. Два диагноза
Строгий врач, поколдовав немного над Аллой, поставил диагноз - ушиб головного мозга и множественные гематомы в области грудной клетки.
- Такое впечатление, что её избили, - заключил он.
- Что вы, профессор! Мы пальцем её не тронули, - виновато прогундосил Вовчик. - На неё свалились анкеты. Это обыкновенный несчастный случай. Мы тут совсем не причём.
Светка так уверенно засунула деньги в карман врача, что у того не было никакой возможности отказаться.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво произнёс врач и предупредил, что в любом случае обязан заявить в полицию.
- Это само собой, - сказала Светка и добавила, - но лучше этого не делать. Мы обещаем, что в больнице будем ухаживать за бедной Аллой, как следует.
- Ну, раз так, тогда ладно.
Проводить носилки с полубесчувственной Аллой высыпал, кажется, весь этаж - много стариков и детей. На их лицах была написана неподдельная скорбь и печаль, будто они давно знали Аллу и любили её. Среди болельщиков находился сосед, удруживший Вовчику гитару.
- Не волнуйтесь, пусть инструмент побудет пока у вас. Он мне не нужен, - сказал мужчина и, кивнув в сторону носилок, по-бабски протяжно вывел. - Горе-то какое! Только бы не померла, а то ведь... ай-я-яй!
Что имелось в виду под этим многозначительным "ай-я-яй" - не известно. Думая о завтрашнем дне, Лялин был уверен в одном - завтра он будет с позором изгнан из ИСИ.
"Что ни делается, всё к лучшему" - подумал Лялин, хотя знал, что к России эта пословица не применима.
* * *
Любите ли вы семечки? Любите ли вы семечки, поджаренные на медленном огне и слегка заправленные подсолнечным маслом и сольцой? Если да, то вы должны понять чувства Лялина, вручную обработавшего пятитысячный массив анкет социологического исследования, сделанного институтом по заказу газеты "Известия". На всё про всё ушла неделя. Несколько раз он оставался в архиве на ночь.
По-настоящему работа захватила его после того, как среди анкет ему попалась брошюра Блидмана, написанная в соавторстве с Синхроновой, по результатам какого-то давнишнего опроса. Впервые он держал в руках книжку, с авторами которой был знаком лично. Знакомство с брошюрой позволило ему понять некоторые принципы социологического анализа. Используя полученные знания, Лялин сделал попытку обобщить результаты своего исследования. Некоторые выводы получились неожиданными: так, например, оказалось, что абсолютное большинство россиян, в том числе и москвичей не любят читать и не читают ни газет, ни журналов, не говоря уже о книгах. Всем видам времяпрепровождения 90 процентов опрошенных предпочитали ничегонеделание на берегу моря и лежание на диване перед телевизором.
Среднестатистический россиянин пугал своим равнодушием ко всему, что не затрагивало его материальных интересов, своим цинизмом и практицизмом в жизни, в основе которого лежало одно, но безудержное желание разбогатеть любым путём, не брезгуя ничем: даже потерей совести, чести и унижением перед начальством. В них (россиянах) просматривалось скрытое презрение, как к своим ближним, так и к власти. Из ответов следовало, что они не упустят случай, чтобы обмануть и тех и других. При этом они в курсе того, что русских в других странах не любят и только боятся. Однако это обстоятельство их волновало меньше всего.
Лялин был потрясён. До этого он был уверен, что в мире нет людей добрее, сердечнее и отзывчивее русских.
"Так вот ты какая - социология!" - потрясённо думал Лялин.
Часть 11. Весь в Вовчике и бабах
Здраво полагая, что кому нужно, тот найдёт его в архиве, Лялин целую неделю не спускался в свой сектор. Но Марк Наумович Блидман, которого, собственно говоря, и ждал Лялин, так и не появился. Это давало надежду на то, что инцидент с Аллой остался не замеченным. На случай негативного развития событий Лялин надеялся смягчить сердце шефа результатами своей работы. По расчету Лялина, Марк Наумович, увидев гору обработанных анкет и, главное, ознакомившись с отчётом, замрёт в немом восторге и, потрясенный способностями молодого социолога, воскликнет:
- "Гениально!" - и, немного подумав, заявит. - "Егор Лялин, ты здорово провинился. Ты нарушил мой приказ, запрещающий приводить в архив посторонних людей. За это ты должен быть наказан. Однако, могу наказать кого угодно, но только не тебя. Я снимаю шляпу перед твоим талантом. Ты не только не будешь уволен, но я тебе выпишу премию в размере годового оклада".
Да, сейчас бы деньги Лялину не помешали. Он здорово поиздержался. А ведь он ещё не знал - когда и где будут выдавать зарплату?
Честно говоря, Лялин находил странным, что шеф так долго не появлялся в архиве. Тем более, что в последние дни в архиве стали раздаваться телефонные звонки - спрашивали доктора наук, профессора Блидмана. Звонки прекратились после того, как только Лялин пошутил в трубку:
- Приёмное отделение 33-ей психбольницы слушает.
Честно говоря, ему уже самому хотелось увидеть начальство. Он жаждал справедливой оценки своему труду. В последний рабочий день недели, в пятницу он не выдержал и спустился вниз.
В комнате-пенале, в которой Лялин провёл первые дни работы в институте, он застал двух девушек: яркую брюнетку с эффектно распущенными волосами, кукольно-огромными чёрными глазами и неестественно тонкой талией; и вторую - ничем не примечательную, с лунообразным лицом, небольшими карими глазами и мальчишеской фигурой.
Обе девушки с интересом взглянули на Лялина, будто знали его. От смущения Лялин сделал вид, что ошибся комнатой.
В коридоре он встретил Веру Сергеевну Синхронову. Они поздоровались.
- Как дела? - спросила Синхронова.
- Отлично. Вы случайно не видели Марка Наумовича Блидмана?
- Зачем он тебе?
- Ему раз двадцать звонили, - сказал Лялин и прибавил то, что, собственно говоря, пришло ему в голову в эту секунду. - Мне кажется, что он сам себе звонил.