И надеюсь, что у тебя всё получится с подругой.
Порой то, чего мы хотим, прямо перед нами, но мы поздно это замечаем.
Береги себя, Рейд,
К.
Я прочёл снова, потому что смысл слов был не понят с первого раза. После всех писем и откровенностей… мы не встретимся?
Неописуемое ошеломление обрушилось на меня. С одной стороны, хуже не стало: всё это длилось месяц, ситуация с Милли была неясной, других вариантов отношений не намечалось. Да, романтичная жизнь не удалась, но в остальном я был в порядке.
С другой стороны, меня будто дважды бросили.
Я уже читал сообщение в третий раз, когда фото Милли высветилось на экране. Она сама сделала его, когда ввела свой номер: широко улыбалась на нем в солнцезащитных очках Криса и моей бейсболке.
Я хотел смеяться. Кэт отказала мне. Я не говорил с Милли с прошлой ночи. Конечно, сейчас она звонила.
— Привет, Миллс.
— Привет, Рейди, — она звучала печально или нервно. Она была подавлена так, что я задался вопросом, понимала ли она, что после секса поступила не лучшим образом.
Пока она молчала, я успел убрать предметное стекло с лотка микроскопа и вернуть его в коробку.
— Что такое?
— Можешь заехать? — спросила она. — На ужин? Или я к тебе? — ещё одна неуверенная пауза, а потом. — Поговорить.
— Поговорить? — спросил я. Милли еще ни разу не просила поговорить.
— О нас, — она кашлянула. — О ночи. Первой, у твоих родителей, прошлой. Обо всём.
Ого. Я был потрясён.
— Да. Я буду у тебя через двадцать минут.
Она с дрожью рассмеялась.
— Не спеши. Мне нужно сначала немного напиться.
Я молчал, тихо раздражаясь, а она застонала в тишине.
— Шучу, — сказала она. — Да уж, я ужасна. Рейд, просто приезжай, хорошо?
* * *
Весна запустила тёплые пальцы в Санта-Барбару. Жар дня задержался после заката, и даже в машине чувствовался запах цветущих лоз у дома Милли, что забило мне голову и вызывало клаустрофобию.
У обочины я вытащил телефон и посмотрел на профиль Кэтрин. Если честно, мне было грустно, что она переезжает. Я хотел бы иметь такую связь с кем-нибудь. Я думал, что мы с Милли могли снова стать друзьями. Может, Кэтрин была для меня особенной. Её профиль за последний час стал неактивным — я уже не мог его листать. Осталась только фотография: линия подбородка, голое плечо и небольшой шрам. Мне нравилось теперь, что она не выставляла всё в себе напоказ, а делилась куда большим в сообщениях.
— Ну, — произнёс я в затихшей машине. — Вот и всё.
Зажав большим пальцем иконку «IRL» на экране, дождался, пока приложение выделится, и удалил его.
Я поднял взгляд, увидел Милли. Она ждала меня на крыльце, сцепив ладони.
Всё в этой сцене казалось странным: она ждала меня там, хотела поговорить, нервничала, широко улыбалась при виде меня.
— Ты ведёшь себя странно, — сказал я, поднявшись на первую ступеньку её крыльца.
— Знаю. Знаю, — она вытерла ладони о джинсы, и моё внимание приковали голые руки и длинная гладкая шея. — Не бери в голову. Я ужасно нервничаю.
Она подошла ко мне, и я словно сдулся от облегчения. Я переживал из-за Кэт. Из-за нас с Милли. Меня расстроила неудача с Дейзи. И то, что я мог сейчас получить объятия, чуть не заставило меня растаять на пороге дома Милли.
Она обвила руками мою шею, притягивая меня ближе. Я словно вернулся домой, и странное ощущение дежавю заставило крепче сжать её в объятиях. Так обнимались после ссоры или долгой разлуки. В этом было утешение. Я выдохнул в нежную кожу её шеи и плеча, прижался губами раз, другой, задел небольшой шрам.
Её шрам.
Сердце предупредительно стукнулось о грудину, а потом резко заколотилось в тяжёлом, многозначительном пульсе. Я вспомнил сообщение Кэт.
«Я смогла пройти половину эгого аттракциона, не напрудив в штаны».
Та же глупая опечатка, что и у Милли.
Тот же шрам.
Я отпрянул, прижал ладони к глазам. Это не могло быть правдой.
— Рейд?
Я пытался оставаться объективным, переосмыслить все факты.
Мама Милли умерла, когда она была совсем юной.
И её подруга Эйвери упоминала, что отец Милли был болен.
И шрам Милли. Опечатка Милли. Шутки Милли. «Улётные девчонки». И переезд Кэт после моего предложения встретиться.
Последняя строка эхом отозвалась в голове: «Порой то, чего мы хотим, прямо перед нами, но мы поздно это замечаем».
Какого хрена здесь происходит?
— Рейд? — Милли осторожно сжала моё предплечье.
— Прости… голова закружилась.
Я смотрел на неё, в её зеленые глаза цвета мха, пытался понять. Я хотел, чтобы она повернула немного голову, хотел попросить её: «Посмотри ниже, в сторону, вот так. Мне нужно узнать, можешь ли ты быть ею».
Я сходил с ума? Это было абсурдом? Но я знал, что нет. Я понял, что Кэтрин была Милли. Я знал это, как папа знал, когда пойдёт дождь, как мама знала без таймера, что её хлеб испёкся.
И я знал это, потому что всё это время правда была передо мной.
Я не знал, что делать с этой разгадкой. Я стоял с ней на крыльце — с Милли, с Кэтрин — понимая, что она не только моя подруга, женщина, с которой я занимался сексом, но и та, которой я изливал сердце онлайн. Посреди хаоса моих чувств — смущения, облегчения, надежды, смятения — я не мог взять себя в руки.
Потому она попросила меня прийти?
Я зажмурился, прогнал мысли и посмотрел на неё сверху вниз.
Она переживала. Морщинка глубже прорезалась на лбу, уголки губ опустились.
— Ты в порядке?
— Ага, — я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Я влюбился в двух женщин, и обе были ею. — Просто на миг стало не по себе.
— Идём, — сказала она, — выпьешь воды.
Всё теперь ощущалось иначе. На том диване она могла писать мне как Кэт. Кухня, где мы впервые поцеловались… тогда я целовал и Кэт. Дальше по коридору была её спальня, ещё дальше — стена, у которой случился наш секс прошлой ночью. Я оставил её и тут же написал другой женщине — тоже ей — и всё рассказал.
Боже, я хотел вспомнить, что написал ей в последнем сообщении. Сколько я рассказал Кэт о своих чувствах? Я сказал, что из-за Милли чувствовал себя ужасно! И Милли ответила как Кэтрин, заявив, что уходит.
Желудок сжался.
— Рейд, ты прямо… позеленел.
— Нет, я в порядке, — я взял стакан воды из её руки, осушил половину прежде, чем вздохнуть. — О чём ты хотела поговорить?
Она неуверенно рассмеялась и указала на диван. Шлёпнув ладонями по своим бедрам, сказала:
— Ладно. Итак. Прошлой ночью, после того как мы… — она махнула в сторону коридора, — там… и ты ушёл… я подумала, что сделала что-то не так.
— Ты про то, как не дала поговорить мне о том, что для нас значит секс, а предложила подождать тебя, пока ты съездишь на работу? — слова даже меня немного удивили.
Милли неловко рассмеялась и провела дрожащими пальцами по волосам.
— Да. Это. Наверное… я немного растерялась. Мне нужно было убегать через пару минут, и я подумала, что было бы приятно, если бы ты ждал дома моего возвращения, но я понимаю, что… звучало не очень.
Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Было два варианта: Милли понимает, что я влюбился в неё, и порывает со всей романтикой между нами, в том числе как Кэтрин. Или Милли понимает, что я влюбился в неё, и хочет убрать Кэт, чтобы мы были по-настоящему вместе. Меня беспокоило, что я понятия не имел, какой путь она выберет.
Эта неразбериха ужасно утомляла.
— Всё хорошо, Миллс.
— Не хорошо, — тихо сказала она. — Я хочу стать лучше. В смысле, в разговорах. Думаю… — она посмотрела на меня и закатила глаза. — То есть, я знаю… что хочу …
— Говори, — я усмехнулся, стараясь смягчить её неловкость.
— Я хочу попытаться быть с тобой. Вот… так.
— Как? — дразнил я.
Она протянула руку и попыталась пощекотать мой сосок.
— Романтично, понимаешь?
Я отодвинулся.
— Что может быть романтичнее игры с соском?
— Верно? — она широко улыбнулась. Цветы пробили бы землю, чтобы увидеть эту улыбку. Радость, как свет, ударила по моим глазам, озаряя всё. — Так это да?
Она наклонилась, и я чуть подался вперёд. Её губы встретились с моими для короткого сладкого поцелуя.
Но миг был омрачен.
«И всё», — понял я. Она ничего не сказала о том, кем была. Она не призналась, что была Кэтрин.