Яковлев странно взглянул на Шестернякова, прищурившись, словно что-то оценивая, прикидывая в голове. Подобные гляделки не понравились Матвею, который сразу подобрался весь, нахохлился, посматривая на Михаила Александровича в ответ не слишком добро, но и не с искренней злобой. Скорее с неприязнью на грани с равнодушием. Их отношения с Яковлевым вообще за эти дни перетекли с погранично холодных на шутливо-язвительные подколки. Михаил Александрович полюбил в моменты ответов Шестернякова как-нибудь комментировать те или иные его слова, навязчиво поправляя. Матвей бесился, учил каждый параграф едва ли не до знаков препинания, будучи весьма упрямым и помешанным на справедливости студентом. Однако он сам понимал, что зачастую учебники разнятся с действительностью, и поправки Михаила Александровича выстроены на личном опыте. Все равно раздражало. Чувство собственной неполноценности душило Матвея изнутри, изрыгая наружу колючки. Шестерняков сам бы с удовольствием промолчал в ответ на замечания Яковлева, но что-то заставляло идти на контратаку, заканчивающуюся, как правильно, стратегическим отступлением. Матвей знал, что в некоторые моменты сильно зарывался, переступал грань, но Михаил Александрович выводил из себя одним лишь сероглазым пустым взглядом. Матвей мог бы сравнить этот взгляд с остекленевшими глазами трупа. Вроде, смотрит на тебя, но одновременно и куда-то мимо, как бы сквозь. Жуткое ощущение.
- Помимо всего прочего, - Матвей вздрогнул, возвращаясь в действительность от голоса Яковлева, - возьмите с собой тетради и ручки. Завтра я выберу того, кто будет мне ассистировать и того, кто будет заполнять акт вскрытия. Вы же, слушая, как я диктую, будете записывать ключевые моменты, и во время следующего вскрытия вы сами будете писать акт, который позже сдадите мне на листах А4. Если кто-то не сдаст до конца цикла – его проблемы.
- А когда будет следующее вскрытие? – неуверенно подал голос Беловолов.
- Скорее всего, во вторник, - охотно ответил преподаватель. – Но обещать ничего не могу. Все зависит от занятости других групп.
Жесткие рамки. Матвей вздохнул, потерев переносицу. Ему уже не нравилось то, что их ждет.
Ближе к вечеру, освободившись от учебной рутины, Матвей сидел у друга на диване, вчитываясь в учебник, когда Сашка, выползя из ванной, в которой он скрылся на тридцать минут, объявил:
- Ну, я пошел, - а в голосе столько удовольствия, почти мурчащие нотки счастья.
Матвей смог заценить наряд друга, скептически осматривая катастрофически узкие джинсы, ярко-малиновую майку и подранную джинсовку, на которую сверху Сашка наверняка планирует натянуть теплую куртку. Темные волосы парень взъерошил, уложил гелем в модный ёжик. Шестерняков почти поздоровался нижней челюстью с полом, осматривая друга в несвойственном ему прикиде. Обычно Сашка надевал широкие штаны, безразмерные свитера, чудом идущие ему, и носил кроссы. Сегодня тот мало того, что выглядел иначе, так еще и на его лбу почти жирными буквами мигали слова: «Я – парень с нетрадиционной ориентацией». Более того, Матвею начало казаться, что, повернись Сашка к нему задом, пониже спины он сможет увидеть: «Выебите меня». Вот таким вот предстал в образе Жарин, ухмыляясь в ответ на отразившийся шок в глазах друга.
- Знаешь… Эээ… Сашка, ты как бы… - Шестерняков сглотнул, махнул в воздухе рукой, старательно находя слова, чтобы выразить весь тот спектр мыслей, что вспыхнули в голове.
- Ага, выгляжу, как блядь, да? – фыркнул Саша, встав перед зеркалом в коридоре, но Матвей все равно отлично его видел. – Я в клуб иду, но не в обычный. Там по пятницам устраивают вечера для таких, как я. А клуб крутой. Не какой-нибудь там, а для ВИПов, не желающих афишировать свою ориентацию.
- И как же ты, ВИП, получил ключик для входа туда?
- Как-как, - Сашка улыбнулся своему отражению, покрутился, поправил майку и джинсовку. – В свое время очень хорошо покутил с одним мужиком. Он и достал членскую карточку. Мы давно уже разбежались, а вход в тот клуб для меня все еще открыт.
Матвей закрыл рот, почти услышав, как щелкнули у него зубы. Он, конечно, в курсе, что Сашка не скрывается, но вот в таком вот неподобающем для парня образе Шестерняков его видел впервые в жизни. И, к слову, Сашке шло. Он словно скинул с себя маску, став настоящим, даже в зеленых глазах загорелся шальной огонек, плескаясь глубоко на дне искорками.
- Не хочешь, кстати, со мной? – улыбнулся Жарин, подмигнув.
- О, нет, спасибо, - замахал на него руками Матвей, хохотнув. – Я как-нибудь обойдусь. У нас же завтра ответственный день. Не хочется с перегаром прийти, да и недотрахом пока не страдаю.
- Оно и видно, - Шестерняков готов был уже спросить, о чем это друг, но не стал, видя, как счастлив Сашка тому, что, наконец, развеется. – А вот мне нужно с кем-нибудь отлично трахнуться, иначе скоро на стену полезу из-за этой учебы.
- Только не забудь, что завтра у нас знакомство с трупом, а Яковлев, собака, может учуять от тебя запашок.
- Да не боись, - бесстрашно заявил Саша. – Не учует. Это к тебе он постоянно цепляется, почем зря. А я для него… Так… Белая моль. Ладно, развлекайся с учебниками.
Жарин, накинув куртку, быстро ушел, оставив Матвея за хозяина. Тот не особо оказался против побыть в одиночестве, переваривая то, что его друг может выглядеть не так, как он привык. Стало ли противно Шестернякову? Нет, не стало. Более того, он отнесся к этому более спокойно, чем сам думал. Не став больше размышлять о внешних выкрутасах Сашки, парень углубился в подробное изучение поэтапного вскрытия трупа. Он жопой чувствовал, что завтра произойдёт нечто, что ему не понравится.
========== Глава 4. ==========
В небольшом помещении, куда ввалилась всем скопом группа Матвея, оказалось достаточно душно, несмотря на прохладную погоду на улице. Снаружи начал моросить дождик, что весьма сгущало краски субботнего утра, но ничего не могло снизить настрой Шестернякова получить кайф от первого вскрытия, к которому он готовился, подробно прочитывая все нюансы проведения разрезов. Парня немного трясло внутри от предвкушения и желания понять, насколько он способен справиться, выдержит ли его психика. Девчонки не особо тянулись ассистировать Яковлеву, который сразу заявил, что не потерпит причитаний и ворчаний, потому что его слушать нужно беспрекословно, выполняя все требования. Поэтому представительницы слабого пола уткнулись в свои блоковые тетрадки, предпочитая записывать этапы вскрытия, нежели орудовать инструментарием. Саша после вчерашней попойки был бледно-зеленый, постоянно массировал виски. Голова у него раскалывалась на части, поэтому про его участие во вскрытии и речи не шло. Яковлев смерил Жарина недовольным взглядом, но ничего не стал говорить, лишь плотней сжал узкие губы, высказывая всем видом, что недоволен состоянием студента, но личная жизнь парня не его забота. Главное, что вообще на пару пришел.
Яковлев пристальным взглядом осмотрел каждого из группы. Его серые глаза ни на ком конкретно не останавливались. Он убедился лишь в том, что все одеты в застегнутые белоснежные халаты, что студенты не забыли про шапочки и бахилы, а так же чтобы они держали в руках тетрадки и ручки, готовые записывать под диктовку. За спиной у преподавателя, накрытый тканью, лежал силуэт человека, и пока что никто не стремился узнать, кто именно скрывается за полотном.
- Итак, - Михаил Александрович отметил в журнале всех присутствующих, даже не называя никого по фамилии, запомнив всех по именам и отчествам на раз-два, - мне нужен один ассистент и один человек, который будет записывать за мной мой собственный акт, потому что в любом случае мне нужно будет отдавать документ по вскрытию.
Староста неуверенно подняла вверх руку, пискнув, что она готова записывать. Все девчонки поморщились, поскольку они тоже были бы не против помочь красивому преподавателю, чтобы выделиться, но староста как всегда успела быстрей всех.
- Отлично, тогда, присаживайся за тот стол, - Яковлев кивнул в сторону старенькой мебели. – Слушай все внимательно. Повторять я не хочу и не люблю. Если что-то упустишь – будет плохо, - девушка быстро закивала, поспешив сесть на указанное ей место.