- Что ж ты себя совсем не бережёшь? – он усмехается, выпуская клубы дыма мне в лицо, отчего начинаю кашлять. В глазах едко зарезало.
- Что я тебе сделала?
- Возможно ты мне ничего не сделала. А вот твой отец, - Демид затягивается, сигарета тлеет. Нет, нет, нет! То ночное видение, это же просто видение? Вот теперь мне стало жутко страшно! Пульс подскочил. Утренняя деталь из зародыша вылупилась во что-то оконченное. – Только рыпнись! – да, я посмотрела на выход, в желании ускользнуть, но его каждая мышца напряжена, готовый меня перехватить. Нельзя усугублять ситуацию.
- Ты ведь взрослый человек… Ты ведь понимаешь, что твой папа нарушил закон, а мой папа этот закон…
- Заткнись! – я вздрогнула, когда он хлопнул по столу, от окурка отлетел пепел, когда уперевшись обеими руками на столешницу, склонился надо мной. – Твой отец подставил моего отца, поняла! Твой отец гнида последняя! И раз он играет не по правилам, тогда я тоже переступлю эту черту!
Когда он повысил голос, я чуть не обделалась, но сдержалась, заставляя себя дышать. Моё сердце звенело, как тарелки под ударами музыканта.
- Что ты хочешь от нас?..
- Справедливости, - он подходит и с высоты собственного роста смотрит на меня с презрением, отчего отвернула лицо, но его рука схватила мой подбородок, поворачивая на себя.
- Какой справедливости ты хочешь? – Господи, спаси меня пожалуйста! За что мне это?
- Ты будешь делать то, что я тебе скажу.
- Нет… - он сжимает пальцы точно так же, как и на пирсе. Неприятно…
- Куда ты денешься? Если откажешь, твой отец пройдёт тот же путь, что и мой. Такая справедливость меня тоже вполне устраивает. Хочешь?
- Нет… - слёзы, я опять плачу. Моя душа этого не выдержит, напряжение сковало всё тело, что даже двинуться не могу. Перед глазами мелькает страшная картина: «в лесу. раком. стёртые колени».
- Видишь, можешь, когда захочешь пойти на компромисс. Теперь слушай, - он склонился над моим ухом, отчего его парфюм с запахом тела вонзился в мои лёгкие. – Попробуешь сделать шаг влево или вправо, я об этом узнаю. Пожалуешься папашке – прямая путёвка ему в тюрягу. Поняла?
Я кивнула, сдерживая позыв рыданий.
- На сегодня с тебя хватит. Можешь идти развлекаться, - он сел как ни в чём не бывало на диван, продолжая курить. – Иди, а то моя фантазия разыграется.
Заставив себя встать, выскочила из кабинки, забежав в туалет. Плотно закрывая рот, я плакала, выплёскивая весь стресс, пережитый несколькими секундами назад.
«Я превращу твою жизнь в ад».
«Как бы загнуть тебя и отодрать, чтобы показать все прелести жизни».
Что я могу сделать? Я как мышонок в руках кота, который поймал не для еды, а для забавы, перекусив бедному мышонку горло наполовину. Мышонок кривится от боли, хочет убежать, отдаёт все силы на последний прыжок, а кот смахивает одной лапой, когда мышонок растратил все остатки сил для такого маленького, хрупкого тела. Коту разве интересно что происходит в мышонке, что чувствует он? Куда стремится… Какие у него мечты и какие он пережил страдания! Какие переживает до сих пор!
Мне страшно… Мне до жути страшно…
«Твой отец пройдёт тот же путь, что и мой. Такая справедливость меня тоже вполне устраивает» .
Как я буду без папы? Я и так его почти не вижу! Господи… Почему это происходит со мной? Почему мне так страшно и почему я не могу никому пожаловаться, потому что сделаю от этого только хуже… Что он задумал? Что я буду должна делать? Что он вообще за человек?
Он плохой… Он способен на подлости… На низости…
Все страхи, над которыми я старательно работала все годы, всё всплыло наружу, как при кораблекрушении. Мне не хватало мамы, как бы мне хотелось сейчас оказаться в её объятиях, как бы желала увидеть наконец-то папину улыбку и то, как он обнимает меня. Он совсем стал чёрствым после смерти мамы. Папа всё делает для меня: работает, копит деньги, обустраивает дом… Но вот эта близость, простое объятье… Я могу получить только от своей сестры, и то, которая сейчас там, на танцполе, а я зарёванная… Опять порчу весь вечер… Да что со мной не так? Что происходит с моей жизнью, разве может быть ещё хуже, чем уже есть?
За что-о?
Моё горло сдавливает болевым спазмом, в груди будто железной проволокой обмотали, затягивая сильнее при каждом воспоминании и чувстве моего одиночества. Я хочу домой… Я так хочу домой… В детство, где ждёт мама, где любит всем сердцем заботливая мамочка…
Я ни за что больше не выйду в такие места… Я хочу просто тишины, которую у меня отнимут… Подвешенное состояние марионетки, которая дёргается по каждому слову того, кто возомнил себя хозяином… Что я смогу сделать против него? Что?
Я не знаю как мне быть…
Демид ведь не один. У него есть друг, а сколько у него таких здоровых друзей? Что они могут сделать со мной? А что сделают с папой? Нет, нет… Господи, только не отнимай у меня папу… Умоляю… Я не смогу без папы…
Телефон вибрировал в кармане, Маша потеряла. Всё верно.
- Да?
- Ты где?
- Я в туалете… - надо срочно умыться.
- Я сейчас приду!
Выхожу к кранам, на меня озираются девушки, зашедшие припудрить носы.
- Всё в порядке?
- Угу… - ополаскиваю лицо, по щекам стекает чёрная тушь. Смываю всё мылом, вытирая начисто салфеткой. Опухшая. Красная. И слёзы не перестают вытекать. Я пропала… Прости, Марусь…
- Ну вот ты где! Эй, что с тобой?
- Вспомнила тот вечер, испугалась…
- Ты серьёзно?
Киваю, обнимая сестру. Мне так сейчас нужно чьё-то объятие, которое может спасти меня от страха перед полётом в бездну.
- Блин, Ева. Поехали домой, раз тебя так колбасит…
- Нет, нет… Я отойду… Просто надо проветриться…
- Пошли тогда на свежий воздух.
Мы покинули туалет и вышли на свежий воздух, который душил. Меня всё душило.
- Поехали домой, этому делу нельзя помочь.
Как ты права, Маша, мне совсем нельзя помочь… Где добрый волшебник, который решит все земные проблемы?
- Там Родион…
- Да он с другими девушками… Не хочу постоянно быть той, которая должна выдержать планку первой. Не моё это…
- Марусь… - ну за что нам это всё? Машулька тоже у меня как перекати-поле, матери надо уединиться с мужем, так они сразу пинают её, чтобы не мешала. Сколько раз она мне звонила посреди ночи, потому что вышла прогуляться, ибо мать и отчим решили устроить тусовку с друзьями.
- Поехали?
- Угу…
Мы так и сидели в такси, обнявшись друг с другом.
- Ты плакса у меня, - Маша поглаживает по моим волосам, а я правда плакса. Слабачка. – Ну ладно, это последние слёзы горечи в нашей жизни. Да?
- Да… - и снова обливаюсь горькими слезами. Надеюсь, он ничего не сделает с моей сестрой?
Когда приехали домой, я первым делом зашла в свою комнату, подойдя к плетённому креслу. На светлом ковре увидела пепел от сигареты. Он был здесь… У него есть доступ в наш дом…
Боже…