17. Маша.
Евка совсем расклеилась. Тяжело смотреть на неё, надо как-то её приободрить, даже не знаю что и придумать?
Мать ещё звонит постоянно. Что за человек, когда дома – бешу. Когда не дома – бешу. Пусть уже определится: ей нужно моё присутствие или нет?
Блин… Поверить не могу, что Ева вернулась. Как же я этого ждала… Боги, вы есть! Спасибо!
Родион… Как жаль, что не то, что я ожидала. Еве не рассказала, как он предложил с ним переспать, а я его послала. Вспылила конечно, жалела, что вспылила, а потом… Не знаю, увидела Еву, увидела как она плачет и вся эта мутотень с Родионом потеряла вкус. Я сейчас сестре нужна, не хочу разрываться между Родионом, кучей баб, от которых мне его отбивать с мечом и щитом. Блин, не хочу потерять сестру, а чувство именно такое. Надо сегодня вечером будет устроить девичник на двоих. Как раньше: закажем суши, пиццу, возьмём бутылку вина. Две бутылки вина! Жизнь меня учит правильно подбирать дозировку. А может и три… Всё равно на каникулах. Да, лучше три.
Так, дом соседа.
Надеюсь, меня не закроют здесь и не будут пытать.
О, ромашки. Очень красивые ромашки. Нарву. Как покажу ромашки, сразу раздобрю. Кому могут ромашки не понравиться? Правильно, только аллергику. Надеюсь, тот на костылях не аллергик. А если аллергик, что может быть самым верным вариантом один на миллион, то не везёт ему, откуда ж я могу всё предугадать?
Так, стучу.
Дом красивый… Интересно, кем они работают, этот дедулька и тип с костылём? Ну с костылём точно на больничном. А дед?
Эй, ну открывайте. У меня ведь тоже дела есть свои, не могу постоянно стоять и ожидать.
- Ау! – стучу громче.
Наконец-то, открывается дверь. Не прошло и десять лет.
- Здрасте…
Тип очень хмурый… Очень пре-очень… Дяденька, ты сколько лет не брился?
- День добрый, - голос ничего так. Но видок, конечно, ему больше надо на воздухе гулять.
- Я хотела извиниться за вчерашнее. Мы с сестрой очень, о-очень сожалеем о произошедшем… Мы хотели посмотреть… У вас просто офигенно красивый дом!
Бородач смотрит на букет ромашек в моих руках. Точно!
- Мы очень сожалеем, что без разрешения ворвались на вашу территорию… Ну-у, не ворвали-ись… Мы ничего дурного не затеяли! Не подумайте, пожалуйста! Вот, в знак извинения… – протягиваю ему ромашки, он хмурится. – У вас нет аллергии? – сразу убрала букет в предостережении.
- Ты нарвала ромашки с нашей клумбы?
- Эм… Нет… - да? Они с вашей клумбы? Да какая разница откуда они? Вы вообще слышали, что я сейчас говорила?
- Значит, невоспитанная, так ещё и лгунья? – голос его спокойный, как у нашей мега мудрой училки по физике.
- Знаете, что! Я к вам с чистой душой, а вы ещё таким гонором… Возьмите ромашки, НЕ С ВАШЕЙ КЛУМБЫ, и примите наши извинения! – сунула ему в свободную руку букет, развернулась и потопала к сестре.
А я вспыльчивая… И не на пустом месте, ну вижу, что начал бы мне на мозг капать, а так, сразу предотвратила. Извинилась же! Вот и всё. А то начал, невоспитанная… Лгунья… Да больно надо мне его прощение! Ничего такого не сделали, просто посмотрели, даже стекло не испачкали! А я перед ним и так, и эдак… Стелюсь как не знай кто… Катись к чёрту вообще!
Избалованные богачи, интеллигенция проклятая! Без вас проблем выше крыши!
Достали меня все эти капризные мужчины!
18. Ева.
В голове шумит… Земля ускользает из-под ног…
Еле добралась до ванной, чтобы вымыть свои бёдра от жара прикосновения нахальных пальцев, которые почти дотронулись до того места, которое никто никогда не трогал. Выливаю чуть ли не половину геля, и тру мочалкой беспощадно места, где остались линии, которые жгли в напоминании до сих пор. Как чёрная метка. Тру до боли, пока в беспомощности не бросаю мочалку в ванную. Не могу… Я не могу…
Да, я не знаю что делают с девочками в детдоме! Я не знаю об этом и представить этого не могу! Но разве я их насилую? Я виновата в этой ужасной проблеме общества? Я породила эту чернь?
Вода спадает на моё лицо, тело ватным, непослушным комом прилипает к кафельной стене. Кажется, что не выберусь отсюда без посторонней помощи. Что мне делать? Как мне обезопасить себя и не навредить тем, кого я люблю? Как?
Я хочу сдаться… Я не выиграю этот бой…
Куда он меня повезёт в четыре часа? Насиловать со своими друзьями? Если он это сделает, то оставит меня в покое? Неужели он это сделает? Почему у такого мерзавца совсем не неприятное лицо? Почему урод в душе, но не внешне? Ведь мы проходили на семинаре первого курса отличительные черты насильников, убийц, самых подлых людей, склонных к немыслимым злодеяниям. Почему у Демида нет этих свойств во внешности, но присутствуют в характере? Это как ядовитый цветок, привлекающий к себе внимание для выполнения функции, на которую он запрограммирован.