— Просто хочу сказать, что молчание- не выход. Потом все может усугубиться. Они беспокоятся за тебя и любят, Вейв. Можешь сказать им, что просто упала, но они хотят знать, что с тобой происходит. — рыжая поворачивается ко мне лицом.
Ее лицо страшно спокойное и даже несколько отрешенное. Задумчивое. Чувствую некую вину за то, что заставила ее сказать. Хотя, она же сама захотела мне рассказать , не так ли? Но все равно чувствую некое спокойствие от того, что Николь рассказала об этом.
— Спасибо за это. — горло почему-то сдавливает комом. Николь действительно права, я должна рассказать им. Пусть и не полностью, но рассказать. — Я расскажу им, как раз когда приду домой.
— Это правильный выбор. — рыжая все-таки улыбнулась. Нет, скорее дала намек на улыбку, пусть ее лицо осталось спокойным. Она снова приседает рядом, на этот раз на спинку скамьи, ногами опираясь о сидение. Что-то достает из рюкзака, и протягивает мне. — Будешь мандаринку?
Интересно, сколько еще раз Николь введет меня в состояние ступора? Но я все-таки улыбаюсь, поблагодарив девушку.
— Спасибо. Впервые вижу, чтобы на тренировку брали мандарины. — тонко замечаю, очищая мандарин.
— Нет, я после зашла в магазин, мама попросила купить мандаринов. Ее сожители резко перешли на фрукты. — Николь улыбается, тоже очищая мандарин.
— Как Джейн себя чувствует? — я тоже улыбаюсь, заряжаясь от нее какой-то нежностью. Сразу видно, что она безумно любит мать и делает все, чтобы той было комфортно. — Кстати, а она знает, что ты задержишься?
— Да, я предупредила, что немного прогуляюсь. Голова, как улей, гудит невыносимо. — Николь выбрасывает шкурки в рядом стоящую урну и отбирает мои.— Мама хорошо себя чувствует, только жалуется на то, что мелкие в ее животе устраивают бои без правил, что аж живот ходуном ходит. На днях отвезу ее в больницу, ей же скоро рожать. Андрей как раз завтра прилетит из командировки.
— Это хорошо, что все хорошо. — улыбаюсь. Черт, у меня уже щеки начинают побаливать от такой широкой улыбки, но и прекратить улыбаться я не могу. Общество Николь расслабляло. Я так не чувствовала себя ни с Чемпом, ни с кем-либо из семьи. — Мама рассказывала, что когда мы все трое были еще у нее в животе, то мы постоянно пинались и успокоиться могли только под футбольный матч.
— Футбольный матч? — Николь удивляется, но легкая улыбка говорит о том, что настроение у нее улучшилось.
— Да, и не смотри на меня так. Видимо, это было так нудно, что мы засыпали. — достаю салфетки, чтобы вытереть руки. Предлагаю Николь, но та качает головой, мол : “У меня свои есть”.
— Так вы тройняшки? — Николь тоже вытирает руки, после аккуратно складывая салфетку и выкидывая в урну. — Бедный Уайетт. Это очень редко, когда рождается тройня. Я, например, второй ребенок. Но со старшим родным братом я вообще не общаюсь. Он добровольно разорвал контакты с нами. Его воспитывает отец.
— Это ужасно. Наверное, было одиноко жить одной. — говорю сочувственно. Я ведь никогда одна не была, нас целых трое, так что скучно никогда не было.
— Поначалу. Потом я в первых классах подружилась с Робом, и он стал мне настоящим братом. После свадьбы Андрея и мамы он стал мне сводным братом, но не в этом суть. Он стал мне ближе родного брата, и я даже рада тому, что он ушел. Не знаю, как бы я терпела его. Судя по тому, что маме иногда названивают из полиции по поводу проделок Эндрю, я бы его просто прибила.
Черт, это нормально, что я столько улыбаюсь? Я даже забыла про свою ногу. Этот полушутливый тон Николь безумно расслаблял.
— Значит, скажу Уилле, чтобы презентовала Роберту что-то сладенькое за такие заслуги. — встаю со скамейки. Конечно, хотелось бы еще так посидеть, но сейчас ведь не лето.
— Мама итак откармливает его сладкими пирогами. Хватит ему сладенького, а то
растолстеет. — рыжая закатывает глаза, тоже вставая.
Не знаю, что сказать на это в ответ. От холода у меня прошлись по телу мурашки, и я вздрогнула, когда снова почувствовала боль в ноге. Черт. Не стоит наступать на мою ногу, пусть боль и притупилась.
— Вейверли? — Николь вдруг прикусывает губу. Словно она хочет что-то спросить, но почему-то не решается.
— Да? — пытаюсь говорить спокойно. После такого легкого вечера не хотелось ни о чем серьезном думать. Слава Богу, завтра выходной.
— Все-таки... — Николь замолкает. Она действительно беспокоиться, что ее вопрос может меня обидеть? Эта нерешительность почему-то тут же присвоилась одной из черт характера анонима, который стал мне ближе собственного парня, —... кто ударил тебя? Не хочу лезть не в свое дело, и оставить это так нельзя.
Знакомый ком снова подкатывает к горлу. Этот взгляд... Разве может так смотреть абсолютно чужой мне человек? Хотя, такая ли она уж и чужая? Нет, я просто не могу чувствовать себя с чужим человеком так комфортно и спокойно.
— Н-никто.... — в носу закололо. Да что же это такое? Так на меня смотрели только сестры и мама. Не могу ничего с собой поделать. Когда я вижу этот взгляд, мне сразу как-то хочется рассказать все, что у меня внутри, обнять и прижаться крепко-крепко...
— Вейв? — удивление в ее голосе и искренняя обеспокоенность еще больше прорывает мою “плотину”. Черт, я ведь вчера еле-еле смогла успокоиться, подавив ту обиду и злость на Чемпа.
— С-спасибо за вечер. Я думаю, мне лучше уйти.
Разворачиваюсь, поняв, что слезы уже катятся по моим щекам, обжигая кожу холодом. Нет, почему все самое ненужное происходит со мной в такой ответственный момент? Ничего не могу с собой поделать, только стараюсь сделать так, чтобы не подрагивали плечи.
Из-за размытой картины перед глазами не замечаю свет фар, который был непозволительно близко.
— ВЕЙВ!!!
POV Николь
Идиотка! Я чуть не ударила себя в лоб, поняв, что теперь она может вообще со мной не заговорить.
Мне показалось, или у нее по щеке скатилась слеза? У меня в груди что-то сдавило тисками, когда услышала, что ее голос охрип. Не знаю, как поступить. Обнять? Она, скорее всего, оттолкнет, ведь кто я ей?
С какой-то ненавистью думаю, что у нее ведь есть парень для того, чтобы успокаивать и утешать. И она любит его. За это я не могу ее винить, ведь никто не может выбрать, в кого же влюбиться. Это мне так не “повезло”- влюбиться в занятую девушку. Эта хрупкая связь, которая каким-то волшебным образом образовалась между нами, была разрушена одним моим неуместным, судя по ее реакции, вопросом.
Ну да, только я такой лох, который может все разрушить в один момент!
Прикусываю губу. Нет, нужно догнать ее. Я не могла больше так, я просто хочу, чтобы она знала, что я не хотела ее обидеть своим вопросом и просто поторопилась. Мы же едва знакомы, почему она должна мне рассказывать о таком? Наверняка, об этом я узнала только по счастливой случайности, заметив бинт на лодыжке, ведь она почти гениально скрывала эту боль весь день.
Тогда я была готова убить того, кто посмел это сделать. Я ни чуть не поверила, когда та сказала, что просто упала. И что-то мне тут подсказывает, что во всем этом может быть замешан этот... как ее парня-то зовут? Впрочем, мне все равно, кто он и как его зовут.
И это просто потому, что он допустил, чтобы Вейверли гуляла тут так поздно. Одна. Какой же он парень, если он так сделал? Они поссорились? Черт, я чувствую некий стыд от того, что ощущаю радость от этого возможного факта.
Нет, это не дело. Я не хочу потерять ее Поэтому рывком поднимаюсь со скамьи, быстро догоняя девушку. Ее плечи едва заметно подрагивали... Все же плачет. Блядь! Николь, только ты можешь довести девушку до слез!
После с неким ужасом замечаю, что какая-то машина мчится по широким асфальтным дорогам парка. Прямо на нее. Тогда в голове все быстро опустело, и я пустилась на бег, позвав девушку. Та никак не отреагировала, повернув голову в сторону машины, которая виляла из сторону в сторону. Видно сразу, что за рулем водитель под кайфом или пьяный...
Валю ее на траву за секунду до того, как машина бы сбила ее насмерть на такой огромной скорости. Чувствую легкую боль в боку, когда все-таки меня цепляет “задом” машины.