То есть проблем было много, и с одной из них мы как раз и столкнулись, когда поставили РУДы на «малый газ» — двигатели тут же остановились. Как только двигатели останавливаются, охлаждение статора усиливается, и возможность «закусывания» становится ещё более вероятной, потому что при этом за счёт меньшей инерции ротора и меньших оборотов торможение приобретает большую вероятность. В такой ситуации необходимо было срочно на большой скорости постараться раскрутить двигатели как можно быстрее за счёт скоростного потока, запустить их и побыстрее войти в нижние слои атмосферы.
Как только у нас остановились двигатели, Валера в сердцах сказал: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Мы тут же установили снижение, я поставил РУДы на «стоп» и резко, на большой скорости, двинулся вниз. Я увидел, что обороты ротора значительно упали, но тем не менее эта большая скорость не позволила им уменьшиться до минимума. Поэтому я вынужден был держать приличную скорость. Ситуация ещё усугублялась тем, что при остановке обоих двигателей некоторые приборы перестали работать, поэтому высоту мы были вынуждены определять по показаниям УВПД — прибора, показывающего перепад давления воздуха и кабинную высоту, то есть очень приблизительно. Когда, по нашим прикидкам, мы опустились достаточно низко, мы поставили на запуск оба двигателя. Они запустились, мы плавно вывели их на крейсерские обороты и тут же пошли на посадку. Посадка прошла удачно.
Мы доложили о случившемся, и двигателисты тут же начали разрабатывать методику по выходу из подобных ситуаций. По тем ведомствам, которые эксплуатировали опытные партии этих машин, дали шифровку, предупреждающую об этих режимах. Но, к сожалению, в Горьком всё-таки произошла авария из-за того, что с содержанием шифровки не ознакомили всех лётчиков. В это время туда из ГНИКИ приехал специалист из военной «приёмки» для выпуска лётчика. Они поднялись на 20 тысяч, сделали там «площадку» и, убрав РУДы на «малый газ» (а это как раз запрещалось шифровкой, о чём лётчик не знал), стали снижаться на оптимальной скорости. В. этот момент двигатели остановились. За оборотами авторотации лётчики не следили, постепенно обороты сели, и на высоте 10 тысяч метров управление заклинило. Они вынуждены были катапультироваться и, слава богу, остались живы. Вот так иногда недооценка лётных происшествий, нежелание их анализировать приводят к плачевным результатам.
Позже двигателисты доработали силовую установку, в автоматическом режиме был специально поставлен, как я уже говорил, так называемый «запирульник» который не давал оборотам, если РУДы ставились на «малый газ», снижаться ниже 97-98 процентов.
В том нашем полёте Валера проявил своё мастерство и выдержку, вовремя и чётко определял наше местонахождение, несмотря на то что у нас отказала и навигационная аппаратура, и приборы, определяющие высоту и скорость.
У Зайчика была одна любимая фраза: «Нет вопросов!»
— Валера, нужно сделать…
— Нет вопросов!
У него по любой проблеме не было вопросов.
Валера был человеком с большим чувством юмора. Он любил шутки и розыгрыши. Виктор Рындин, как я уже говорил, всегда выигрывал в покер. И мы с Зайчиком придумали систему не из двух кубиков, а из трёх. Третий, спрятанный у Валеры, был отрегулирован таким образом, что почти всё время падал на «шестёрку» — это при игре в покер всегда необходимо. Когда Зайчику надо было выкидывать кубики, он незаметно вынимал эту костяшку, кидал её на стол и, как правило, выпадала нужная фишка. Витя при этом выходил из себя, не понимая, куда девается его везение. Он долго не мог разгадать этот секрет и постоянно наседал на Зайца — он был одержим этой игрой, ему было важно не только выиграть, но и отыграться. К тому же он не мог пережить, что проигрывает Зайцу. Хотя порой они разговаривали между собой довольно резко, у них были достаточно близкие отношения. Витя очень уважал Зайчика, а тот, в свою очередь, очень тепло относился к Виктору. Они часто проводили выходные дни вместе во Владимировке.
Меня «Заячьи» розыгрыши тоже не обходили стороной. Была, к примеру, у меня чёрная «Волга», на которой я ездил круглый год. Мыть её, особенно зимой, мне всегда не хватало времени, поэтому часто я так и ездил на грязной машине. Даже друзья удивлялись: как это я езжу на такой грязной машине? И как-то зимой я торопился на одно важное совещание в Москву. А мороз стоял приличный, около 20 градусов. Подхожу к своей машине и не узнаю её: отмытая до блеска, она вся просто сверкает.