Ч8. Вот они, вот они…на *** намотаны
Стрелка висящих над баром часов как раз уверенно подползла к шести, когда мне пришлось все-таки сдаться. Список блюд закончился, ответ не изменился, а внутри все окончательно скукожилось и скрутилось от голода.
- Ок. Bring us paella, - обреченно произнес я. (Хорошо, принесите нам паэлью).
Испанец радостно присвистнул, глянул на часы и победно констатировал:
- And now no paella for you. (А теперь нет и паэльи).
У него было такое довольное и лихое выражение лица, что даже Костюня въехал, как нас только что кинули. У меня же дар речи пропал полностью, и хотелось, как Генри Баскервиль, постучать ботинком себе по голове. Теперь я прекрасно понимал его состояние, когда он произносил эту фразу: «Да ни в одной стране, ни в одной гостинице мира со мной не происходило ничего более странного и нелепого!».
- Why? – отъехала у Костюни челюсть до пола(Почему?).
- The dinner time is over. No paella in the supper. And we are closing. (Обеденное время закончилось. Паэльи нет в меню на ужин. И мы закрываемся).
В подтверждение своих слов испанец начал демонстративно собирать легкие плетеные кресла на уличной части кафе.
- Блядь, Слава. Я в корректной форме три раза тебя предупреждал, что ты допиздишься сегодня. И ты сделал это, - выпалил пораженный Костик, раздраженно туша наполовину выкуренную сигарету в пепельнице. - Тебе, что, теперь прямым текстом сказать, что ты мудень?! Только из-за тебя и твоей национальной упертости мы так и не похавали. Поздравляю.
- Так хуйли ты меня пивом наодеколонил? – взорвался я. - А чем тебя моя национальность не устраивает?! Не хуже твоей будет. Вы вообще заплакали, когда мы родились. И кто тебя за руки держал самому заказать эту е*ную паэлью?!
- Шо ви гавкаете, як собаки? – раздался над ухом знакомый голос. В недрах подсобки нарисовалась та самая бабуся, которую мы встретили в аэропорту. – Здоровеньки булы, хлопцы.
- Здравствуйте, - хором, как двое из ларца, проскандировали мы с Костиком, - да, вот уже пятый день поесть нормально не можем.
Бабка метнула хитрый, понимающий взгляд, а потом заорала что-то на испанском, явно обращаясь к владельцу кафе. Окрик был такой силы, и, видимо, такого содержания, что испанец поронял стулья и побагровел еще больше, а мы с Костюней на автопилоте присели.
Старик хотел было разразиться долгой огрызающейся тирадой, но бабулька вмиг заткнула ему рот и понеслась за ним с веником, а он дал такого прыткого деру, которого я совсем не ожидал в столь почтенном возрасте.
- Хуясе, - сорвалось у меня само с губ.
- Слава, только молчи, я тебя умоляю, - взмолился Костик.
Бабка наконец вернулась и оттерла пот со лба:
- Звиняйте, соколики, за ирода моего окаянного. Послал же Хосподь на старости лет чоловика. Пока в Россе была, совсем от рук отбился. Пил, паскуда, без просыху. Клиентов распужал всех пьянством своим, а трескать ему каждый день подавай. Ми зараз закриваемося. Но приходьте завтра. Покормим по-людски, человеки же мы все.
Несолоно хлебавши мы с Костюней в полном молчании двинули в отель. И только, когда уже почти дошли до него, Костик выдохнул:
- Вот бабка боевая. Такая кобла на скаку остановит, в горящую фазенду войдет и поле с бананами вспашет и… Ну, помоги, мне дальше, Слава.
- Так ты ж сам приказал мне заткнуться!
Уже в номере, когда Костюня начал привычно, как на казнь, собираться на ужин, в дверь неожиданно постучали.
- Кто там? – метнулся к ней петухом Костик.
- Славочка, Костик. Я пришел, пирожков вам принес, - сообщил из-за двери наш сказочный Василий. – Откройте, пожалуйста. Они с мясом.
А из-за двери раздавался такой потрясающий, дурманящий аромат свежеиспеченного теста, что у меня и у Костюни потекли слюни.
- Да, но он долбоеб и голубой, - шепотом уточнил замерший Костик.
- А тебе сейчас не фиолетово, какой он, если он принес нормальную жрачку? – поинтересовался я.
Тяжело вздохнув, Костюня распахнул дверь и отшатнулся от Васька как черт от ладана.
- Проходите, Василий.
То, что принес Васек оказалось просто божественно. Во-первых, пироги были с пылу с жару, а во-вторых, в них действительно содержалось мясо, много мяса. Дело в том, что их в Испании готовят совсем по другому рецепту, чем в России. Так, например, в отличие от нас, в этой стране используется тонкое слоеное тесто, а начинка из баранины не мелется, а нарезается небольшими кусочками, как примерно, колбаса для салата оливье. Впрочем, кроме пирогов дон Вася припер и пару–тройку бутылок отличной риохи, нарезку хамона (потрясающей вкусноты сыровяленый свиной окорок), сыр, маринованные оливки, жаренных кальмаров, колбасу в необычной белой обсыпке и… мой любимый свежий инжир.
От всевозможных запахов съестного у меня чуть не закружилась голова, и про себя я решил, что готов терпеть его тарахтенье про искусство хоть до второго пришествия. Видимо, с Костюней происходило тоже самое.
Но Васек неожиданно сменил тактику. Теперь, то что он нес, пока мы сервировали столик на троих, было приближено к жизни и не отдавало нравоучениями.
- Нормуль, - удовлетворенно констатировал Васек, присаживаясь на стул и обкладывая белую палку колбасы двумя красными инжиринами. Костюня явно сбледнул, но воздержался от комментариев.
Когда мы удовлетворенные отвалились от стола после первого захода, Васек неожиданно положил мне руку на колено.
- Славочка, мы не могли бы выйти с вами на балкон. Мне, кажется, мы быстрее найдем с вами общий язык в этом деликатном вопросе. Дело в том, что у меня к вам с Костиком есть одна маленькая просьба интимного свойства.
Костюк нервно поперхнулся пирогом и злобно выпучился на меня. «Я предупреждал тебя, мать твою. Сам разбирайся с этим пидором», - читалось в его гневном взгляде.
- Да, конечно, - закивал я, тоже чувствуя что-то нехорошее, - только вы, Василий, не могли бы выражаться четче, а то мы с другом можем вас неправильно понять.
- Это с каким еще другом?! – взъелся Костюня. – В каком смысле я тебе – друг? Я нормальный, имейте ввиду! Вы, оба, блин.