— А кто он, этот Гришка?
— Падла он и никто боле, — разозлился старик. — Вечно по ночам у него то музыка какая-то сатанинская гудит, то крики. То бабы какие-то страшные к нему ходят.
— Тогда это вам не ко мне, — улыбнулся я. — А к участковому. Пускай сходит, проведет с вашим Гришей воспитательную беседу.
— Да не, — старик махнул рукой. — Не дело это. Алкаш он.
— Участковый?
Дедок задумался. Ссутулился, нахмурив жирные белые брови.
— Да нет. Гришка. Я уже на него в милицию жаловался. Так что они? Придут, постучат в дверь. А никто и не открывает. Это все потому, что Гришка пьяный у себя в квартире лежит. Я точно знаю! Он хочет моего Императора украсть, а потом пропить! Он уже у себя в квартире все пропил.
Снова откинулся в кресло, сделал вид, что смотрю план охраны магазина «Журавлик», чтобы не выдать деду своей смешливой улыбки.
— А вот если бы вы приставили к Императору какого-нибудь своего молодца, ну, этого… Как его? Телохранителя, во! Так Гришка сразу отвадился бы!
Когда в дверь постучали, мы с дедом почти синхронно повернулись к выходу из кабинета. Император, почему-то снова заскулил.
— Вить, ты там чего? Долго? — Заглянул внутрь Степаныч. — К тебе тут еще человек.
— Пусть подождет. Я уже скоро закончу.
— Человек, видать, серьезный, — с тревогой во взгляде добавил Степаныч.
— Тогда тем более пусть подождет.
Когда дверь закрыли с той стороны, дедушка с мольбой во взгляде глянул на меня.
— Нет, извините, — вздохнул я. — К собакам телохранителей приставлять мы не уполномочены. Уж простите.
— Не уполномочены? — Жалобно переспросил он.
— К сожалению, нет.
Старик загрустил.
— Хоспаде! Да свалился ж мне на голову этот сраный Император! — Взорвался он причитаниями. — Жрет, как мерен. Полпенсии приходится отдавать, что б эту скотину прокормит! Храпит как черт, что аж пугаюсь по ночам, да еще и пердит та,к как я и сам не умею!
Как бы подтверждая слова старика, Император захрапел, вылизывая собственные яйца.
— Если этот пес вам так мешает, зачем же вы его согласились взять?
— Да потому что сынка не хотел обидеть! — Взорвался дед. — Он у меня стоматолог. Работает в Германии. Приезжает раз в пятилетку. А когда в прошлый раз приехал, я так расчувствовался, что… что вот и согласился собаку принять. Лучше б он меня на досмотр за границу забрал! Что мне осталось⁈ Эта харя толстая, — он снова легонько дернул поводок. — Видать, меня переживет!
— Ну, — я задумался. — Под охрану мы его взять не сможем, но раз он вам мешается, так может, продадите его мне?
— Вам? — Удивился старик.
— Мне. Сколько вы за него хотите?
Старичок растерялся. Зашамкал губами, прикидывая про себя.
— Ну… Ну я даже не знаю… Откуда ж мне знать, сколько такие псы нынче стоят?
Я вздохнул. Полез в портмоне и отсчитал деду пятьдесят долларов зелени. Признаться, я тоже не знал, сколько стоят бульдоги. Просто настолько этот дед был жалкий, что мне захотелось как-то ему помочь.
— Нате вот. — Я положил деньги перед стариком. — Хватит?
Насторожившийся дед потянулся к баксам дрожащей рукой. Схватив бумажки, не пересчитывая, сунул их в карман.
— Мож посчитаете?
— Да не-не! — запротестовал он обеими руками. — Я согласен! Куда вам Императора отвести?
— Давайте сюда поводок, — встав и обойдя стол, я протянул старику руку.
Тот, не думая ни секунды, вложил мне поводок.
— С-спасибо, — дедок тоже встал.
Взяв свою обструганную палку, которой пользовался вместо тросточки, он поцокал было к выходу. Пес же, безразлично поднял на меня взгляд. Потом сопя принялся облизывать носок моего ботинка.
— Ну-ну… — убрал ногу я. — Чего ты? У нас тут телячьих нежностей не любят.
Не успел старик покинуть кабинет, как я окликнул его:
— Дедушка! А можно поинтересоваться?
— Чего? — С трудом обернулся он.
— А если у вас проблемы с деньгами, как вы хотели платить за охрану-то?
— А че? — Дед заозирался по сторонам. — Это, разве, не государственная контора? Тут еще и платить нужно⁈
— Вопросов больше не имею, — сдержал я смешок. — Ладно. Бывайте.
Старик ушел и в кабинет заглянул Степаныч.
— Ну че?
— Встречай нового сотрудника Обороны, Степаныч.
Старик округлил глаза.
— Это… Кто?.. — Спросил он удивленно.
— Это Император.
Степаныч нахмурился.