Как же хорошо, что за последние годы все так стремительно поменялось. Хочешь ребенка? Пожалуйста. Вот тебе целый каталог отборных здоровых и молодых самцов. Хочешь высокого брюнета с голубыми глазами? Без проблем! Хочешь невысокого блондина, кареглазого и рыжего… Да кого угодно! Только плати.
– Ой, Даная Васильна, мы уже совершенно не в графике, – спохватывается Нюта.
– А мы уже закончили, – возвращает подачу Маргарита Сергеевна. – Запись я сброшу вам на почту. Как и результаты исследований.
А дальше все как всегда. Гримм, два часа на сцене с не самым комфортным партнером. Автографы, цветы, а после – долгая дорога домой.
Утром я планировала попасть после спектакля в бассейн, но сил просто не остается. И даже Нюта, к удивлению, не бурчит, понимая, как я устала. Дома ем под бдительным контролем помощницы, иду в ванную. А пока ванна набирается, наношу на лицо питательную маску и неторопливо прокручиваю в голове, события минувшего дня. Их очень много… Событий. Но среди прочего память первым делом выдергивает на поверхность одно. Бах! Он твердый, как гранит. Непоколебимый. У него теплые руки и изумленный, очень внимательный прожигающий взгляд. А еще он очень-очень хорошо пахнет. Явно не козлом. Губы невольно разъезжаются. Чуть подсохшая глиняная маска идет трещинами. Боже, о чем я думаю? Неужели опять виноваты гормоны?
В ответ на этот вопрос ощущаю легкое шевеление в животе. Я почувствовала это впервые совсем недавно. И теперь каждый раз с жадностью прислушиваюсь к себе. Ну, давай, малыш! Пни мамочку… Я ложусь в воду, и мысли мгновенно переключаются на доченьку. Я все же не могу поверить, что мы с ней встретимся всего через четыре с половиной месяца. Заканчиваю с водными процедурами и тут же заваливаюсь спать.
Я пью единственную позволенную мне за день чашку кофе, когда телефон звонит. Нюта гремит посудой, складывая ту в посудомойку.
– Кому не спится в такую рань? – бормочет не то чтобы довольно.
– Это из клиники. Странно.
Нюта вздергивает брови, а я взволнованно хватаю трубку. Первая мысль – что-то не так с анализами. Маргарита Сергеевна четко дала понять, что сбросит их результаты мне на почту. И если она звонит, тем более в такую рань – есть ли у меня шансы услышать что-то хорошее? Хочется на это надеяться. Но когда гинеколог просит меня подъехать в клинику, и не просто так, а срочно, надежды практически не остается. Внутри все мелко-мелко дрожит, и эта дрожь, перекинувшись на мои руки, собирается на кончиках пальцев.
– Ну, и чего хотели? – Хоть Нюта и бодрится, я прекрасно понимаю, что она тоже взволнована.
– Говорят, мне нужно срочно подъехать. – Я тоже бодрюсь, да. В конце концов, кто из нас актриса?
– Зачем?
– Поедем – узнаем. Кстати, посмотри, что у нас там по расписанию.
– У нас в кои веки свободное утро. И это такая редкость, что в календарь можно не смотреть – я запомнила. – Бурчит. Но как-то так неуверенно. Будто подыгрывая. Подхожу к Нюте и с силой ее обнимаю, то ли выражая свою невыразимую, в общем-то, благодарность, то ли подпитываясь ее теплом.
На улице холодно. Я надеваю простые джинсы и объемный вязаный свитер. В прессу еще не просочилась новость о моей беременности. Хочется, чтобы так было и дальше. Благо оверсайз в моде, да и животик у меня только-только начал проступать.
Нас с Нютой встречают в регистратуре, как самых дорогих гостей.
– Даная Васильевна, разрешите вас проводить…
– Я знаю дорогу к Верник.
– А вам не туда. С вами у главврача разговор. Пройдемте.
Сердце, размеренно бьющееся в груди, резко останавливается. Делает кульбит и что есть силы летит куда-то вниз. На секунду перехватывает дыхание. И лишь ладошка Нюты, лежащая на моей спине, не позволяет упасть. А еще актерские навыки. Наверняка со стороны я выгляжу вполне спокойной и собранной. Но только я одна знаю, чего мне это стоит.
– Извините, вы должны остаться здесь, – говорит Нюте администратор.
– Я?! Это кто же так решил?
– Извините, Даная Васильевна, я думала, вас предупредили, что это – конфиденциальная беседа.
Я уже так накручена, что спорить – просто нет сил. Конфиденциальная – значит, конфиденциальная. Взглядом велю Нюте оставаться за дверью и захожу в кабинет главврача. От волнения зрение становится абсолютно тоннельным. Я вижу лишь сидящего за столом мужчину. При виде меня он вскакивает. Указывает мне на стул. Я сажусь. И словно сквозь вату слышу его сбивчивые объяснения. Он говорит совсем не то, чего я так боялась.