— Правильно, только Митька — я, а под землёй остался Витька.
— Значения не имеет, суть такая же.
— Кому как, — обиженно ответил брат.
Я обернулся, услышав топот. Через кладбище мчалась огромная толпа людей. Перед ними путь указывал мчащийся Панкратов.
Они ещё не успели добежать до могилы, как оттуда послышалось:
— Всё нормально, помогите мне поднять его.
Общими усилиями мы смогли вытащить из ямы неподвижное тело пацана. Вроде, мальчик был жив, только выглядел плоховато.
— Посторонитесь, я доктор, — над Митькой склонился незнакомый мужчина в домашнем халате.
— Нормально, он дышит, — женщина подняла свои прозрачные, едва бесцветные глаза. — Я отвезу всю троицу в клинику.
— Меня не надо, Александра Владимировна, — потупился и заскромничал Пашка.
— Твоя работа?
Мальчик молчаливо кивнул. Женщина подхватила Витьку на руки и проследовала к дороге. За ней направился Митька, под руку с доктором. Оставшиеся рассматривали необычную могилу и обговаривали случившиеся события. Мы отошли поодаль.
— Кажется, тебе здорово попадёт. — Панкратов злобно посмотрел на Пашку. — Трудновато приходится охотникам на вампирш.
— Управлюсь, — Паша провёл рукой по волосам и стряхнул с них песок. — Видели мою квартирантку? Крутая женщина, она мне сразу понравилась. Если бы не Александра Владимировна…
— Это называется оказаться в необходимое время в необходимом месте. И впридачу с фонарём и лопатой, словно спасательницей МЧС работает. Почему она возит с собой сапёрную лопату?
— Просто эта личность постоянно готова ко всяким неожиданностям.
— А парашюта у неё в багажнике не имелось, случайно? — съехидничал Панкратов.
Пашка не ответил ему.
— Не слушай Тимофея, он сегодня с утречка в мрачном настроении, — я решил подбодрить Пашку. — Александра Владимировна и вправду здорово нам помогла. Одно неясно: раз она такая крутая, то зачем снимает у вас комнату? Я видел её тачку — за такое бабло она могла бы купить часть нашего посёлка.
— И правда. Я думаю также. Странная она личность. Даже улыбка у неё странная и разговор…
— Стас!
По дороге бежал мой папа. В этот миг я захотел провалиться сквозь землю, нежели пересечься с ним при таких обстоятельствах. Я стоял у раскопанноймогилы, нарушив все запреты, и разговаривал с главарём хулиганов Борисовки. Подобное поведение не могло остаться без серьёзных последствий.
Разгневанный папа чуть не уехал из Борисовки, но затем всё-таки смягчился и избрал для меня наказание в виде ≪строгого дачного ареста≫. Наступал второй день ареста. Я сидел на ступенях веранды и рисовал натюрморт — упаковку молока и две деревянные вилки на фоне двора. Работа продвигалась хорошо, только передать фактуру было трудно — предметы на рисунке выглядели какими-то лакированными. Я начал нервозничать. Уже хотел остановиться, прогуляться по двору, когда внезапно почувствовал знакомое, но пока ещё пугающее чувство. Кисточка выпала из ладони, а пальцы с внезапной силой вцепились в карандаш, лежавший рядом…
Жирные тёмные штрихи ложились поверх едва готовой акварели, складываясь в новый рисунок. Я мог бы закрыть глаза, отвернуться, только карандаш продолжал бы скользить по бумаге, создавая натюрморт, достойный настоящего художника. То, что происходило, от меня вообще никак не зависело и поэтому пугало. Наваждение длилось пару минут, затем карандаш надломился и упал на пол. Я откинулся назад и со страхом смотрел на получившийся моей рукой рисунок к ночным ужастикам — омерзительные покойники подтаскивали к могиле парня, а вместо солнца над ними зияла большая чёрная дыра… За забором стал слышен пацаний голос. Я поспешно снял рисунок с мольберта и скатал его в трубку. Я не хотел посвящать в свой секрет чужих, объяснять, как я переживаю ≪обострение своих художественных способностей≫.
Это стало происходить приблизительно в одно время с ужасными снами — чужая воля руководила моей рукой, создавая безукоризненные по технике, но по сюжету безумные рисунки. Мне было жалко уничтожать их, поэтому я хранил листы дома, в небольшом тайнике за ковром на стене.
— Приветик, затворник! — за оградой стоял Панкратов. — Сегодня у нас сеанс исполнения желаний.