Неожиданный порыв ветра рассеял туман, и мы увидели, что поляна, на которой случились загадочные события, пуста.
— Стас, тебе не знакомо это место? — шепнул Тимофей.
— Нет. Я плохо ориентируюсь в лесу. А вот ведьмак показался мне знакомым, словно мы с ним не раз пересекались.
— Нет, ты внимательнее приглядись. — Глаза Панкратова искрились от восторга, что он первым что-то открыл. — Там, за деревьями, священная рощица друидов! Посмотри, среди крон виднеются могучие ветки дубов.
— Ты подразумеваешь, что мы находимся так близко к дому?!
— Да. Убегая с фермы, мы направлялись в другую сторону и совсем заплутали. Никогда бы не подумал, что логово вампирш находится всего-то в паре часов ходьбы от Борисовки!
Открытие было интересным, но сейчас совсем бесполезным. Оно маленько отвлекло меня от загадочного обряда, свидетелями которого мы стали, но я слушал разговоры Панкратова и опять воскрешал в голове то, что увидел.
Облик пронизанного потоками света парня отпечатался в мыслях, словно цветная фотография.
— Знаешь, Тима, я думаю, мы сейчас видели Ханова, — выразил я свою смутную догадку.
— Невозможно! Ханов натуральный шатен и ужасно горд цветом своих волос. Не поверю, что он решился покрасить волосы, как девчонка! Это же девчачье занятие волосы окрашивать, но чтобы мальчишка? Лучше уж собственный цвет носить, данный от природы, а не заниматься химикатной ерундой, а то так можно и вообще без волос остаться!
Для короткостриженного Панкратова это был вопрос мужской логики. Он увлёкся и прочитал мне полную лекцию о том, что только геи меняют цвет волос и, слушая его, я понял, что отчаянно хочу поспать.
***
Мы оставили мальчишек завтракать в обществе Кровавой Алексы, Стилеты и Яты, и едва рассвело, заспешили в Борисовку, намериваясь забрать у колдуна магический камень. С первыми лучами солнца на деревенской улочке не было никого. Я постучался и толкнул открытую калитку, и мы крадучись проникли на территорию колдуна.
— Леонид Викторович! — шёпотом позвал Панкратов. — Дядя Лёня!
Дом молчал. Входная дверь была немного открыта, и жилище колдуна напоминало ловушку, готовую захлопнуться в любой момент. Мы обогнули дом и проследовали на задний двор. Там царила тишина. Птицы не чирикали и мерещилось, словно туман, стелившийся по земле, шелестел и цеплялся за высокую траву. В середине двора, на каком-то непонятно откуда взявшемся пьедестале сидел парень — с огненными волосами, бледный, неподвижный, как мраморная статуя. Скорее всего, он медитировал. Сомнения этой ночи разрешились.
— Женя! — окликнул я неподвижную статую. — Женя, это мы!
Он неторопливо открыл светлые лучистые глаза. Сначала взгляд был бессмысленным, а затем из какой-то дали к нему возвратилось сознание.
— Приветик, мальчики. Отлично, что вы здесь. Лёня ждал вас, ему необходимы ученики.
— Мы явились не за знаниями, — пояснил Панкратов, — а за своими вещами.
— Жаль, вы даже не воображаете, чего лишаетесь. Лёня только-только приоткрыл занавес, и я увидел через мизерную щель такое…
— Подожди, Женя. — Я подошёл ближе и взял его за руку. Она была ледяная и влажная, наверное, от странного и колебавшегося тумана над землёй. — Мне неизвестно, чем вы тут занимаетесь, но явно чем-то плохим. Познакомившись с дядей Лёней, я думал, что в его поступках нет ничего ужасного. Просто хотел чудес. Если бы не наша подруга, мы тоже соскользнули бы в эту яму. Но к её речам невозможно было не прислушаться, она знала, что говорила.
— Какая-нибудь твердолобая фанатичка, упёршаяся в свою веру и считающая всех, мыслящих иначе, грешниками и исчадиями ада?
— Не угадал, Женя. Боюсь, с адом она знакома не понаслышке. Она его прошла и вдоль и поперёк. Именно поэтому имеются основания доверять её речам. Она вампирша.
— Что же поведала эта ночная убийца? — Ханов скептически усмехнулся.
— Она сказала, что тёмные знания приносят лишь отчаяние и горе.
— Пустые речи. Вам, мальчики, не понять, какие видения мне раскрылись. Это невероятно интересно! Неужели вы отказались бы познать механизмы, руководящие нашей реальностью? Мудрость преображает, изменяет, поднимает на новый уровень сознания. Если нужно за это платить, я заплачу! Таких понятий, как отчаяние, горе и боль для меня больше нет. То, что вам кажется болью, действительно является особое наслаждение, дорога к истине.
— Он чокнулся, — прошептал Панкратов, а затем внезапно заорал во всю глотку: — Женя, возвратись, пока не поздно!