Он робко постучал в приоткрытую дверь:
— Я могу войти?
— Да.
Алекса продолжала объяснения. Я сел за свою парту и открыл тетрадь…
***
Никита Данилович не отличался оригинальностью и начал год с сочинения на тему ≪Как я провёл лето≫. Ивойлов, сидевший около меня на уроках литературы, тут же начал делиться впечатлениями о летних каникулах. Серёжка был известным фантазёром, ему не шибко верили, но с интересом слушали. На сей раз он решил поразить мою фантазию совсем фантастической историей о призраках, которые обитают в зеркалах. Я слушал его рассказ, думая о том, что событиям, произошедшим в Борисовке, не поверил бы даже Ивойлов.
—…тогда Зиг вылез из окошка клуба и спустился по пожарной лестнице…
— Ивойлов! — Окрикнул Никита Данилович. — Ещё слово — и пойдёшь болтать свои истории за дверь! Ханов!
Женя побелел и испугано поднял глаза на учителя.
— Ханов, поднимись! Ты на кого похож?! У нас школа, а не ночной клуб! Оказался бы на твоём месте какой-либо Барышев, я бы не удивился, но ты… Завтра чтоб привёл волосы в норму, либо я вызову твоих родителей!
Ханов, сидевший передо мной, опустился за парту и обхватил руками голову. Время подходило к середине урока, и я, перестав обращать внимание на происходящее, вплотную занялся сочинением. Чтобы получить ≪5≫ у Никиты Даниловича, нужно нафантазировать незатейливый сюжет о конструктивно проведённых месяцах лета.
Допустим, сообщить о том, как я помогал дедушке окучивать картошку, перекапывать землю, косить траву. Эта информация совсем не соответствовала действительности, но производила положительное впечатление на нашего учителя литературы. Слова ровно складывались в предложения, ложась на бумагу, работа шла, но тут что-то внезапно укусило меня в руку. Я отмахнулся и продолжил строчить, когда какое-то призрачное насекомое опять кинулось на моё запястье, что я не смог сдержать испуганный возглас.
— Акуличев!
— Я уколол палец, Никита Данилович.
Перевернув страницу, я удивлённо посмотрел в тетрадь — страница вымазалась в чём-то красном.
Пятна были схожи с кровью.
Несколько мизерных ранок на руке припухли и кровили. Ещё пара была на указательном пальце.
Вспомнив о кровососках, я внезапно решился на откровенность.
Я пихнул Ивойлова локтём и прошептал:
— Сергей, тебе известно, кто наша новая учительница биологии? Только никому не говори. Она охотница на вампирш. Упырихи зовут её Кровавой Алексой и боятся не меньше солнца. Она меня и Панкратова вызволила из вампирского плена и чуть не сожгла Ханова на костре.
— Да ладно! — Ивойлов буквально вытаращил глаза. — Поведай подробнее!
— Ивойлов! Акуличев!
Я склонил голову над тетрадкой и задумался, переписать ли снова испорченную страницу либо попытаться стереть алые пятна ластиком.
***
Около ворот школы меня окликнул запыхавшийся Панкратов. Мы не виделись со времени приключений в Борисовке, и ощущалось, что ему хочется поделиться со мной новостями, накопившимися за лето.
Некоторое время мы шли в молчании, но затем Тимофей забежал вперёд и заискивающе произнёс:
— Стасян, просьба есть к тебе. Могу сказать, вопрос жизни и смерти.
— Что произошло?
— Ты такой способный и талантливый! Умоляю тебя, нарисуй портрет Кристианы, ведь у меня нет ни одной её фотки.
Не было необходимости объяснять мне значение его просьбы. Когда Панкратов увлекался очередной киноактрисой, он собирал все фильмы и сериалы с её участием, искал интервью в журналах и на вполне сносном английском писал письма в фан-клубы. При этом он говорил, что его жизнь разбита, вздыхал, переживал, но при этом чувствовал себя довольно счастливым. Теперь на месте актрисы оказалась такая же далёкая и недосягаемая вампирша, чья недоступность вполне устраивала Тимофея. Я хотел признаться, что сам постоянно накидываю на каждой бумажке профиль Кристианы, но зачем-то промолчал.
— Ну так что, Стас? — прервал мои раздумья Тима.
— Это не просто, знаешь ли. Мы виделись мельком, в полумраке, и я совсем не умею рисовать портреты!
— Стасян, миленький, попытайся. Я должен её видеть, я не могу без неё жить!
— Тим, вспомни, про скольких знаменитостей ты говорил то же самое.
— Ой, не сравнивай! То были мимолётные увлечения, а это моя первая и настоящая любовь!
Болтая, мы незаметно дошли до двора Тимофея. Я присел на скамью и рассматривал детишек, играющих в песочнице.
— Пойми, Кристиана — вампирша, — убеждал я Панкратова. — Мне самому её жалко, знаешь ли. В нашу последнюю встречу я хотел помочь ей хоть как-то улучшить жизнь, но… Она — вампирша, и тут больше обсуждать нечего!