В случае, если режим Наджибуллы не сможет закрепиться, то один из наиболее вероятных вариантов — это приход к власти исламских фундаменталистов. Возникала также вероятность, что на каком-то этапе интересы Ирана совпадут с интересами Пакистана.
Нельзя было не считаться и с возможностью того, что на передний план выйдут так называемые «умеренные», может быть во главе с бывшим афганским королем Захир Шахом. Однако, этот вариант представлялся менее вероятным, как с учетом расстановки сил среди оппозиции, так и нерешительной позиции Захир Шаха, который в силу своего возраста становился все более инертным и предпочитал не рисковать своим положением, когда он жил на саудовской дотации в Риме. В случае неудачи афганского правительства, наиболее вероятным был приход к власти в Афганистане исламских фундаменталистов и прежде всего группировок Раббани и Хекматьяра. При этом мы учитывали, что такое развитие событий в Афганистане негативно повлияет на обстановку в советской Средней Азии, где к тому времени уже усиливались экстремистские исламские настроения. Первые их всплески уже имели место. Поступали данные о том, что пакистанские спецслужбы с помощью афганских оппозиционных группировок пытаются развернуть антисоветскую пропаганду на территории СССР. При этом поднимался вопрос о воссоздании исламского государства со столицей в Бухаре.
С учетом всех обстоятельств долговременного характера вывод о нашем отношении к происходящим в Афганистане событиям, представлялся следующим: нашим государственным интересам отвечает сохранение в какой-то, пусть даже трансформированной форме, нынешнего режима. Было ясно, что добиваться этого будет не просто. Потребуются самые серьезные усилия не только самих афганцев, но и советской стороны. Линия на укрепление жизнеспособности существующего режима предполагала дальнейшее укрепление широкой, многосторонней поддержки правительства и президента Афганистана, в том числе материальной. При этом учитывалось, что наша помощь, способствуя поддержанию устойчивости режима, тем самым снижает шансы оппозиции на военную победу и тем самым подталкивает их к политическому урегулированию.
В рамках осуществляемой военной помощи одно из направлений конкретного содействия советской стороны должно было состоять в том, чтобы усилить афганскую армию ракетными и авиационными комплексами. В частности, предполагалось создать мощный военный кулак в самом Кабуле, добавив там к комплексам «Скад» и «Ураган» также ракеты с дальностью действия до 70 км «Луна» и РСЗО «Смерч». Предусматривалась также дополнительная поставка новых типов самолетов и вертолетов. Правда, вопрос о поставке новых типов самолетов и вертолетов советским руководством не был решен положительно.
В политическом плане особое внимание афганского руководства обращалось на то, чтобы продолжать линию на сформирование дееспособного коалиционного правительства на возможно широкой основе, стремясь обеспечить взаимодействие и сплочение вокруг НДПА всех национально-патриотических, демократических и прогрессивных сил в стране. При этом имелось в виду, что несмотря на сохраняющееся упорное противодействие этой линии со стороны США, Пакистана и лидеров афганской оппозиции в Пешаваре, эта цель в той или иной форме может быть достигнута, особенно путем активизации процесса создания местных коалиций или региональных договоренностей, которые в дальнейшем могут перерасти в систему договорных отношений в центре. К этому времени уже намечалась коалиция правительства Наджибуллы с группировкой исмаилитов, с хазарейцами в центре страны. Делались попытки договориться с панджширским лидером Ахмад Шахом Масудом.
Однако в последующем не все из намечавшихся мер и выработанных рекомендаций афганскому руководству удалось осуществить.
Положение в Республике Афганистан и вооруженных силах усложнялось противоречиями и внутрипартийной борьбой в правящей партии НДПА, стремлением Наджибуллы вытеснить халькистов и поставить на все основные должности парчамистов.
Среди высшего государственного руководства (президент и четыре его заместителя) было два «парчамиста», один «халькист» и два беспартийных. В высшем Совете обороны из 21 члена 14 — «парчамистов», 6 — «халькистов» и один беспартийный. В составе правительства из 48 членов имелось: 15 — «парчамистов», 9 — «халькистов», 21 — представителей других партий и организаций.