Пользуясь случаем, чтобы поздравить Вас, дорогой товарищ, с 72-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции, пожелать советскому народу успехов в осуществлении под Вашим руководством широких революционных преобразований в Советском Союзе.
Желаю здоровья, счастья и благополучия Вам и Вашей семье.
С товарищеским приветом, Наджибулла, президент Республики Афганистан, Генеральный секретарь ЦК НДПА
Кабул, 14 акраба 1368 года, 5 ноября 1989 года».[59]Когда нашу оперативную группу отправляли в Афганистан, все руководители, с кем я встречался, в том числе Министр обороны Маршал Д. Язов, говорили: «Ваша задача — продержаться хотя бы 3–4 месяца». После этого напутствия одни добавляли: «А потом, пусть как хотят, мы уже не будем виноваты». Другие выражали уверенность, что если Республика Афганистан несколько месяцев продержится, то за это время наверняка будут найдены пути политического урегулирования.
Но когда уже продержались около года (11 месяцев), настроение начальства изменилось. В разговорах по телефону, в директивных указаниях, при встречах с некоторыми руководителями КГБ и МИД все чаще начали раздаваться нотки о том, что хватить обороняться и что надо переходить к более решительным, наступательным действиям по всем направлениям. Видите ли, когда в Афганистане была 100-тысячная группировка советских войск, то ничего этого не делали, а теперь, когда правительственная армия осталась одна против сил оппозиции, казалось возможным осуществить все, что заблагорассудится. К этому пытались подталкивать и президента.
Во время Великой Отечественной войны мне пришлось быть участником (в самом низовом звене) в неудачных наступательных операций Западного фронта в 1942–1943 гг. как и последующих успешных наступательных операций 1944–1945 гг. и поэтому я хорошо знал, что значит предпринять неподготовленные и плохо обеспеченные наступательные операции и какая грандиозная подготовительная работа нужна, чтобы сопутствовал успех этим операциям. Поэтому стремился всячески противодействовать авантюристическим устремлениям московских начальников насчет возможности осуществления широкомасштабных наступательных операций. Они могли привести лишь к самым негативным последствиям.
Реально сложившаяся расстановка сил в Афганистане и состояние правительственной армии диктовали на данном этапе необходимость закрепления достигнутого и накопление сил для последующих решительных действий.
В целом я был удовлетворен достигнутыми результатами, поскольку рассчитывал на худшее. Но вместе с тем, как всегда в таких случаях, сознавал, как много не удалось сделать из того, что хотелось. Судя по всему, в основном положительно оценивало нашу работу в Афганистане высшее политическое и военное руководство. Ряд генералов и офицеров из нашей оператавной группы награжден орденами и медалями. Меня в июне 1989 г. наградили орденом Ленина, а в ноябре 1989 г. пришло сообщение и присвоении мне очередного воинского звания — генерал армии.
Хочу упомянуть также, что для непосредственного ознакомления с обстановкой на местах и оказания влияния на афганских командиров и войска часто возникала необходимость выезда в различные гарнизоны, соединения и части, выполняющие боевые задачи. В феврале-марте — систематические выезды в части Кабульского гарнизона и в район Суруби. В апреле — в Джелалабад, в мае-июне — Баграм, Джабаль-Уссорадж, Баглан, Пули-Хумри. В июне-июле — Кандагар, Мазари-Шариф, Хайротон и другие.
В пределах Кабульского гарнизона это приходилось делать на автомашинах, а в другие районы — на самолетах и вертолетах. Пройдя через несколько войн, я более или менее нормально переносил боевую обстановку — обстрелы, постоянные опасности оказаться объектом террористических актов и других угроз для личной жизни.
Не особенно беспокоили и бытовые условия во фронтовой обстановке. Но в Афганистане при выездах у меня постоянно возникала проблема с питанием. После каждого употребления приготовленной афганцами пищи у меня начиналось расстройство желудка, поднималась температура и нередко приходилось несколько суток тяжело болеть.
Кстати, будучи в Китае в 1946 г. и в Египте в 1970–1971 гг., перед приемом пищи мы практиковали употребление водки или виски. Это дезинфицировало организм и предохраняло от кишечно-желудочных заболеваний. Но в период нахождения в Афганистане возраст был уже другой, да и сердечная система расшаталась и малейшее употребление спиртного вызывало дискомфорт, а иногда и сердечные приступы. Поэтому приходилось отказывать себе и в этом удовольствии или необходимости. По поводу употребления спиртного Наполеон когда-то говорил: «Беда не в том, что пьют плохую вещь, а злоупотребляют хорошей вещью». Но для меня недоступна была и хорошая сторона этой «вещи» и от этого приходилось страдать, а иногда, несмотря на температуру, продолжать работать.