Начиная с марта 1989 г. со стороны Таная, по существу, проводился скрытый саботаж мероприятий по укреплению боеспособности афганских вооруженных сил, усилению наиболее опасных направлений. Особенно наглядно это проявилось при отражении наступления мятежников на Джелалабад, когда Танай категорически отказался снимать из Кабула армейские части и отправить их на усиление Джелалабадского гарнизона. Теперь становилось очевидным, что отряды исламской партии Афганистан (Хекматьяра), наступающие на город с востока, главную ставку делали на сдачу постов частями 11-й пехотной дивизии, что им частично удалось. Но противник был остановлен частями, переброшенного из Кабульского гарнизона вопреки сопротивлению Таная. Так было и в ряде других случаев.
В обострении отношений между халькистами и парчамистами в декабре 1989 года-в феврале 1990 года определенную негативную роль сыграла и недостаточно гибкая позиция самого президента и особенно его окружения, которые искусственно и не всегда оправданно ограничивали действия министра обороны и прежде всего по назначению кадров, иногда даже на незначительные должности. Хотя перед началом мятежа, когда в условиях обострения отношений, обстановка уже слабо контролировалась, Танай самовольно назначил на различные должности более 200 офицеров. Нервозность и раздражение Таная вызвало и то, что командиры корпусов фактически игнорировали его. При посещении Джелалабада в феврале 1990 г. командующий фронтом генерал-полковник М. А. Лудин (парчамист) не встретил министра обороны и не прибыл на совещание командиров частей гарнизона. По этому поводу, связанному с нарушением элементарной воинской дисциплины, президент ограничился замечанием Лудину по телефону, но среди руководящего состава этот вопрос официально не поставил.
С президентом Наджибуллой по этим вопросам неоднократно проводились беседы. В принципе он с нами соглашался в необходимости больше считаться с халькистами, представляющими значительную силу, с тем, что по ряду вопросов можно было бы идти навстречу некоторым их предложениям. Но окружение Президента глухо сопротивлялось всему этому. Имела место и личная неприязнь между отдельными халькистами и парчамистами. Все это давало лишний повод халькистам для обострения обстановки.
Главное же состояло в том, что лидеры халькистов, стремясь фактически к прямому захвату власти, решили использовать в своих экстремистских целях требования ряда западных стран и афганской оппозиции об отстранении Президента РА тов. Наджибуллы, изображая дело таким образом, что в этом случае будет устранено основное препятствие на пути урегулирования афганской проблемы. Хотя последующие события (через 2 года) показали, что и с уходом Наджибуллы мало что изменилось в Афганистане.
В действительности, основная цель заговора состояла в том, чтобы устранить афганское руководство во главе с Наджибуллой, захватить власть и договориться с определенными группировками оппозиции (прежде всего с исламской партией Афганистана (ИПА) о разделении власти и сфер влияния в стране. Это подтверждалось и тем, что некоторые высказывания Таная полностью совпадали с тем, что говорили посланцы ИПА на встрече с советскими представителями в Ливии, когда ими предлагалось, чтобы афганские армейские силы, находящиеся в оппозиции к руководству РА, и полевые командиры моджахедов объединились и создали условия для проведения выборов на территории Афганистана.
Но именно в данном случае наиболее наглядно проявилась вся беспринципность лидеров халькизма (Зерая, Гулябзоя, Моманда, Карваля, Панджшири). На различных партийных форумах, в Совете обороны главные их возражения были направлены против курса на национальное примирение. На словах они выступали с левыми «революционными» фразами, обвиняли президента в уступках оппозиции, попрании идей Апрельской революции и призывали до конца вести непримиримую борьбу с оппозицией, а на деле после мятежа несколько халькистских «вождей» (Танай, Моманд, Ока) перешли на сторону исламской партии Афганистана — самого правого реакционного фундаменталистского крыла оппозиции. Кстати, когда после провала мятежа Танай прилетел на пакистанский аэродром, он не выходил из самолета, требуя встречи с одним из видных представителей оппозиции. Но как побежденный, он никому не был нужен.