Андреас взял поднос, игнорируя смущение Грейс, и вынес его на скамейку на улице. Когда Грейс присоединилась к нему, он произнес:
– Вы не должны одновременно работать и обедать.
– Я очень занята.
– Я предлагаю вам сделку. Если вы сделаете десятиминутный перерыв, я помогу вам распаковать коробки.
Грейс с подозрением уставилась на него:
– Правда?
– Вы моя гостья, я обязан о вас заботиться.
Секунду она обдумывала его слова, потом слабо кивнула:
– Я бы приняла вашу помощь, но должна предупредить, работа утомительная, потому что поставщики не подписали коробки. Для начала мне нужно найти стеклянные вазы. Нож лежит рядом с коробками.
Андреас вернулся в мастерскую и принялся распаковывать коробки. Грейс присоединилась к нему через пять минут. За эти пять минут она успела перекусить сыром и зеленью, допить кофе и поговорить по телефону с какой-то Лиззи.
Они работали в молчании, в воздухе чувствовалась неловкая напряженность.
В конце концов Грейс заговорила:
– А для чего строились эти мастерские?
Андреас помрачнел. Помолчав, он ответил:
– Мой дядя был керамистом, и он построил эти мастерские для себя.
Опершись локтями на деревянный стол, Грейс наклонилась вперед:
– Я заметила керамические изделия у вас в доме. Их сделал ваш дядя?
– Да. Он создавал их в этих мастерских, в дальнем углу комнаты есть печь.
– Красивые вещицы.
Тронутый ее восхищением и волнением, Андреас прижал большой палец к острому лезвию ножа.
– Он умер два года назад.
Долгое время тишину нарушал лишь шелест морского прибоя, проникающий в мастерскую через распахнутое окно.
Грейс подошла Андреасу:
– Простите.
Он не хотел видеть нежную искренность в ее глазах.
– Каким он был?
Андреас вернулся к работе, но вряд ли он видел свечи в коробке, которую только что открыл.
– Он был тихим и задумчивым. И любил этот остров. Когда я был маленьким, остров принадлежал моим бабушке и дедушке. Они приезжали сюда на лето. Мой дядя жил здесь постоянно. Мы с Кристосом проводили тут летние каникулы, свободно бродили по всему острову. Нам никто не указывал, что делать и когда приходить домой. Эта свобода была для нас раем. Днем мы плавали и лазили по утесам, а вечером жарили рыбу на гриле на пляже с нашим дядей.
Он допоздна рассказывал нам истории, изо всех сил стараясь напугать небылицами о морских чудовищах.
– В гостиной стоит великолепный керамический горшок с рисунками морских монстров и детей. Это он его сделал?
Помедлив, Андреас ответил:
– Да. Там изображены мы с Кристосом.
– Должно быть, у вас сохранились прекрасные воспоминания.
Он отвернулся, не в силах противостоять соблазнительной мягкости ее синих глаз, и закрыл коробку, не найдя вазы. Странно, что он разговорился с Грейс о дяде. Обычно он прерывал любой разговор о нем. А вот теперь он стоит здесь, в его мастерской, и спокойно разговаривает о нем с этой чуткой женщиной.
– Он всегда советовал мне следовать за мечтами, даже если они странные и рискованные. Он финансировал мою первую покупку недвижимости, когда мне было девятнадцать. К счастью, вскоре я вернул ему деньги с процентами. Он верил в меня, когда другие не верили.
Грейс провела большим пальцем по краю коробки. Андреас заметил, что ее коротко остриженные ногти не накрашены. На ее указательном пальце был пластырь, и Андреас едва сдержался, чтобы не коснуться его.
Грейс вздохнула:
– Вам повезло, что рядом с вами был такой человек.
Услышав поразительную тоску в ее голосе, он кивнул.
Она грустно улыбнулась:
– Касас – особенное место. Все-таки здорово, что у вас здесь дом.
Старые воспоминания нахлынули на Андреаса с удвоенной силой.
– Кое-кто его ненавидел.
– Разве можно ненавидеть этот остров? По-моему, это самое красивое место, какое я видела.
Андреас наблюдал за ней, обезоруженный ее энтузиазмом. Он хотел верить, что она говорит искренне, а не манипулирует им. Но холодная логика приказывала ему не терять голову.
Пришло время переменить тему.
– Ваз здесь нет, – сказал он.
Грейс заметно побледнела:
– Они должны там быть!
– Я дважды проверил каждую коробку, но ваз не нашел.
Тихо простонав, она быстро набрала телефонный номер и заговорила с каким-то Жаном.
Андреас ушел в соседнюю комнату, пытаясь справиться с тоской, которую он ощутил, придя в мастерские впервые после смерти своего дяди.
Несколько минут спустя Грейс пришла к нему в комнату, где находилась печь. Она остановилась на пороге, крепко сжав телефон в руке. Ее щеки покраснели. Она расстроенно произнесла: