И откуда это я знаю? — тут же мелькнула мысль.
Поняв это, конь ринулся прочь. Что он начал вытворять, чтоб меня сбросить, как изгибался, пытаясь достать и укусить! А потом, испробовав очевидно самые простые способы, рванул прямо через самый колючий кустарник, гад. Вот только не учел, что моему тэйвонтуйскому плащу мастера Радома, сделанному из специально обработанной кожи может даже таких вот лихих парней, все это по барабану. Прежние то тэйвонту, наверное, выходили на это дело в простой тренировочной одежде, за что и могли поплатиться…
Ха! Только моя бешеная реакция меня и спасла. Мчась среди кустов, долго мчась, пока не показались деревья, мчась так яростно, что колючие ветки хлестали по глазам, и приходилось их прятать, этот убийца внезапно прыгнул вверх так, что толстая ветка дерева прошла аккурат сразу после его взметнувшейся вверх шеи, то есть он прыгнул сразу под веткой. Даже до нее, но дьявольски рассчитав прыжок. Так что толстая ветка чуть не смела меня с крупа, притом на бешеной скорости и силе прыжка.
Так вот значит, как ты сбивал тэйвонту, подумала я, еле успев нырнуть вместе с ногами на сторону, вцепившись в гриву. Но мигом дернулась обратно, ибо он без перехода сразу попытался с размаху ударить меня о следующее дерево. И все — каюк бы мне в лучшем случае. Это точно.
Был бы на моем месте седок мужчина, а не я, сидевшая поджав колени, сжав его треугольниками ног и потому успевшая убрать ноги полностью, я бы раздробила еще первым ударом ветки хотя бы кости ноги, если не таза. Не говоря уже о том, что было бы, если бы эта ветка на такой скорости попала мне в голову или смела бы меня, как орех, заложенный между молотом и наковальней.
А так тогда ветка здорово прошлась по его собственному хребту. Но раны, похоже, как у бывалого воина, лишь взъярили его.
Он тут же попробовал ту же штуку, но это был лишь отвлекающий маневр, потому что умудрился сразу, пока я еще ошеломлена, прыгнуть спиной на дерево, намереваясь смять меня. Чудо, а не конь!
Я еле успела уйти и в свою очередь лупануть его между ушей камнем. Последнее его произведение так взъярило меня, что я страшно затянула удавку до такой степени, что он опустился на колени.
И так стоял, хрипя…
Незачем мучить бедное животное, — подумала я, — которое законно борется за свою свободу. Оно же не виновато! Таких свободолюбцев я убивала не думая, мой друг — жалея. Они всегда или карьеристы, которые надеются легче урвать в новом маленьком мирке власть, поэтические привилегии, или дураки и обманутые… Или же сумасшедшие и фанатики, готовые из-за очередного ничтожного языка, которых то рождаются и умирают бесследно тысячи и миллионы за каких-то сто тысяч лет, убивать людей и вносить очередные ненужные разъединения и границы в человечество. Нет, не подумайте, что я сторонница одного языка — я считаю, что каждый народ должен выявиться как можно ярче. И что вообще, каждый должен знать все языки мира, ведь ты являешься наследником всех накоплений планеты, а не мелким шароварным ублюдком, всю жизнь варящимся в своем соку. Чем больше людей говорит на одном языке, тем шире аудитория поэта, тем больше пользы приносит творчество гения… И знать все языки, развив упражнениями присущую каждому память, которая, как показывают многочисленные исследования, помнит абсолютно все, что прошло через сознание, не так трудно. Наоборот — даже легко и радостно, ибо ты открываешь для себя новые пласты.
Под гипнозом человек может прочитать даже случайно виденный лист газеты в такой-то день в детстве, даже если он тогда не умел даже говорить. И все подтвердится. Но многие ли упражняют хотя бы память, хотя все отовсюду вопиет к ним, и все поголовно тэйвонту имеют абсолютную память? Не говоря уже о сознании!
…Нет, все-таки я ему дала передышку зря. Потому что он, даже не вставая, принялся кататься по земле, пытаясь раздавить, сбросить, достать копытом отпрыгнувшую в сторону благодетельницу, укусить меня.
Ну, нет, на этот раз демократия умерла, не дав своих плодов. Быстро слетев со спины и уворачиваясь от копыт, которыми он аккомпанировал своим действиям, я мгновенно пропустила веревку под выступавший над землей порядочной толщины корень. И притянула ее, пока он еще не вскочил с земли. А пытался же, сволочь, сразу даже броситься на меня и убивать зубами и копытами…