Я говорила искренне. Он покраснел от удовольствия. Моя благодарность была непритворна…
— Я думаю, присутствие тэйвонту не помешает, если я прямо при нем спрошу, сколько я должна вам заплатить за лечение того покалеченного воина, которого я привезла, да и за себя… Все мои финансы к вашим услугам, — я смиренно наклонила голову, отнюдь не желая вести этот разговор наедине, а, наоборот, желая, чтобы тот услышал цену, которую с меня заломили. — Правильно ли ваш племянник передал мне цифру в сто двадцать золотых двадцаток?
Вот тут уж тэйвонту ахнул, раскрыв рот.
— Тогда возьмите ее из тех пятисот, что он у меня взял, — милостиво и царственно закончила я, снисходительно махнув рукой, не мелочась. Я не торгуюсь… — Остальное вернете… К чему торг между друзьями? — дружественно сказала я, протягивая ему руку.
— Вы друг друга стоите, — захихикав, сказал тэйвонту.
Аэнец раскрыл рот. Да так и открывал и закрывал его, будто гимнастикой занимался… Развивайте челюсти. Или дышите глубже в другом варианте. Есть еще один вариант типа — не раззявай рот, не твое…
— А тэйвонту выступит посредником, — вдруг радостно улыбнулась я, точно эта мысль только что пришла мне в голову — как сделать так, чтоб никого не обидеть и дать каждому занятие, чтоб он не чувствовал себя оттиснутым в сторону…
— А сокровища? — невоспитанно напомнил мне тэйвонту. — Тебе же все вернули?
Раз был разговор, можешь намекнуть…
— Неужели ты хочешь лишить кого-нибудь подарка? Владелец при свидетелях заявил, что это был дар… — меланхолично сказала я. — Я, конечно, не пророк, но я уверена, что слуги никогда еще не проявляли столько рвения в поисках пропавших сокровищ, как после этого заявления.
Тэйвонту мигом вскочил на ноги, чертыхаясь. Секунду, и его не было. Как представитель власти он отвечал за расследования, и такой прокол ему был как игла в задницу…
Мы остались наедине с лекарем…
Не зная, что делать, он осмотрел меня. А заодно и всю комнату и постель…
— В горшок заглянуть забыли, — слетели с моих губ меланхоличные усталые слова… Он склонился над ним и отшатнулся — я честно его наполнила, чтоб не было сомнений и недостатка внимания у лекарей… Там был законный материал для осмотра — я постаралась…
— Какой кошмар! — я тщетно пыталась сделать равнодушное серьезное лицо…
Улыбаясь, аэнец подошел ко мне… Теперь он отбросил постороннее и действительно стал серьезно обследовать меня как пациентку… Вытянув руки, протянул их над моим телом, водя туда-сюда, закрыв глаза…
— Ты уже здорова… Я хороший врач!
Он продолжал улыбаться…
Но, все так же, будто в трансе, вдруг вздрогнул… И еще раз провел руками над солнечным сплетением…
— О черт! — выругался он, посерьезнев.
— Что такое? — расстроенно спросила я, огорченная таким резким изменением, когда мы словно были уже друзьями.
С серьезным лицом, полностью сконцентрировавшись, он водил руками, а потом откинулся с побелевшим лицом.
Я встревожено смотрела на него. Что там такое?
Но он не стал отвечать, а, отдышавшись, снова погрузился в свою странную работу, словно пытаясь проверить и надеясь, что кошмар уйдет.
— У тебя осложнение после болезни — потеряна память! — хмурый как уголь сказал он.
— Как вовремя! — хмыкнула я.
— Я не шучу! — гаркнул он.
— Я отлично помню, с чем я сюда приехала и почему, — серьезно и сурово ответила я. — И вам не удастся отвертеться, — безжалостно ответила я.
— Да я верну твои деньги и вещи! — раздраженно крикнул он. — Зачем мне эта чепуха! Но я не могу тебя отпустить! Я должен тебя вылечить, это моя честь! Да и страшно подумать, что ты можешь натворить! Ты будешь здесь, а я займусь только тобой! — не слушая возражений, приказал он.
— Благодарю покорно, — презрительно усмехнулась я. — А потом я не смогу расплатиться, ибо вы заломите такую цену, что даже король не сможет оплатить ее, как только что. И я буду пахать рабом на вас всю жизнь без всякой надежды отработать годовой бюджет среднего княжества?
Я скривилась.
— И потом, я все отлично помню, не волнуйтесь…
— Ну так скажи, как тебя зовут…
Я замялась…
— Вот-вот! — он засмеялся. — Ты кстати не смогла назвать, как я соображаю, свое имя племяннику…
Неслышно вошел тэйвонту, насторожившийся при виде этого разговора… Хотя лицо его было и так хмуро, как ночь, и он странно пристально поглядел на меня…
— Я это… — я споткнулась на слове, — соблюдаю инкогнито, — наконец гордо выпрямилась я, найдя решение близкое к правде. Я действительно скрывалась.