Радом засмеялся, горячо прижав меня к себе. Я прильнула, но вдруг отскочила, жалобно ввизгнув.
— Тигэ, — возмущенно закричала я. — Я делаю ему предложение!
— Я слышала, — невозмутимо ответила она. — За такие вещи тебе вообще надо оторвать уши… И отходить одно место так, чтоб ты неделю спала не с Радомом, а только на спине…
— Слава Богу, тебя со мной не будет! — громко сказала я.
— Ты хочешь сказать, что ты ляжешь под первого же встречного, когда я уеду с Радомом? — удивилась она, делая большие глаза.
— Радом, она оскорбляет твою жену! — закричала я.
— Тигэ, не надо говорить такие вещи, — сказал он. — Это ранит!
— Пусть она следит за своей речью…
Я долго успокаивалась.
— Я тебя люблю, — наконец сказала я Радому. — И никогда не бойся — моя верность не поколеблется и идет за твоей верностью… Разве что предательство твое может меня убить.
— Я не предам, — твердо сказал Радом. — Но отныне ты советуйся, прежде чем убивать тэйвонту.
— Обязательно! — сказала я. — Только попрошу его меч слегка подержать, пока я у тебя все выясню…
Он засмеялся. Остальные тоже засмеялись. Я тоже засмеялась.
— Тэйвонту часто нападают в шутку… Просто, чтобы попытать силу. А ты можешь не понять и убить…
— Я видела, — сказала я. — Баальшие шутники!
Потом помолчала.
— В замке тебя может ждать опасность — не только словами, но и глазами говорила и упрашивала я. — Что-то не верю я такому королю…
— Я поеду не сам.
Я долго сосредоточенно молчала.
— Ну, как знаешь… Я боюсь…
— Не бойся… Я слишком крупная фигура…
— Крупные фигуры едят первыми, — вздрогнула я.
— Это не так легко. Я как ладья.
— Тогда я ферзь… Я королева! — сказала я коварно.
Он потерся о мое лицо своим.
— У меня жена высочество?
— Ах… — я только молчала.
Потом несчастно спросила.
— Ты оставишь меня среди них одну? — я показала на этих суетных людей.
— Не-а, — покачал он головой. — Как оставлять тебя одну в этом муравейнике?
Слышавшие это тэйвонту оскорбились.
— Этим ты не по силам, — сказал он.
— Мы ее свяжем! — раздались крики. — И вручим тебе как целенькую…
— Попрошу Рики, Юургу и Гая отвести тебя на другую заимку, — не слушал их Радом. — Большую. И пусть остальные проверят все вокруг сами, может где обнаружатся следы твоего пребывания… Это будет им поиск-эс-тренировка…
Я вздохнула.
— А потом заберу тебя сам.
Я подпрыгнула и вздохнула на этот раз совершенно счастливо.
— Только быстрей…
Так бы и стояла около него всю жизнь, не замечая ни сумерки, ни закат, ни людей…
Но у всего бренного есть конец.
— Юурга! — позвал Радом.
— Что отец? — мигом, бросив все, она была рядом.
— На этот раз ты хоть выполнишь мою просьбу не оставлять и охранять ее? Ту же?
— Я должна охранять бойца, убившего двести тридцать тэйвонту? — коварно сказала она. — Или же я должна следить за ней и охранять ее нравственность, следя, чтоб она ни с кем не спа…
Я не выдержала и напала на нее, дав по шее. Мы схватились, хохоча и борясь. И я была тут же наказана за свою самоуверенность. Поскольку я почти ничего не помнила и не знала, то мгновенно оказалась взятой на прием. И с заломанными руками за спину, была ткнута носом в пол. Юурга сидела на мне и, хохоча и смеясь, приговаривала:
— Будешь?! Будешь?!
Я стонала не отвечая.
— Радом, помоги… Больно же!
— Слабовата ты для двести тридцати тэйвонту что-то, — снисходительно сказала Юурга, похлопав меня по плечу.
— Уже на три больше и одного настоящего дожута! — хладнокровно сказала подошедшая Тигэ. На нее вскинули удивленные, неверящие глаза.
— Дожута?!
— Именно настоящего дожута. И никого иначе. Со знаком… Как магнит всю пакость к себе притягивает…
Все метнули взгляд на Радома и захохотали. Радом пригрозил им кулаком.
— Ты, Тигэ, доиграешься когда-то со своим языком, — предупредил он.
— Она словно чует опасность, — продолжала Тигэ.
Я гордо улыбнулась.
— И потом безошибочно лезет туда, как свинья в грязь…
Я угрюмо взглянула на нее из-под руки Юурги.
— А насчет техники… Она с тэйвонту не возится, а просто уничтожает, опережая. Так что вы помните, и не обманывайтесь ее невинными наглыми глазами.
— Сама ты наглая! — завопила я, но была тут же ткнута носом в грязь и накормлена мусором.
— У вас тут не мыто, — пожаловалась я.