Не, не проканает. Слабый довод. Торгуйся дальше.
— По-моему, — я высунул пачку из-за спины и помахал ею в воздухе, — за эти фотки должно быть стыдно не мне…
— Да это личное, Ромк! — пробухтела окаравшая красотка, чья двойная мораль сейчас вышла ей боком.
— Ммм… — протянул я, обмахиваясь снимками как веером, потому что в комнате становилось все жарче. — А я думал, личное — это когда один на один, а не когда трое на трое… Или вообще, трое на одну…
— Да как ты можешь! Да ты такой… — выдохнула моя хаус-леди и разразилась долгой гневной тирадой.
Я же слушал и наслаждался, как она, румяная и пьяненькая, стоит передо мной, пыхтит, стреляет глазками, как огромные буфера бойко поднимаются и опускаются, как дыхание учащается… Я прям видел, как ее одновременно дико возмущает, бесит, злит все, что я говорю, и при этом безумно заводит. Знаю, это было немного нечестно — выводить Полину на уровень битвы мозгов. Но с другой стороны, своим главным оружием — сиськами — она пользовалась вообще безжалостно. Так что и я имел право на преимущество.
— Ромк, отдай! — пропыхтела моя визави. — А то никаких тебе с утра оладушков!
— Ой, Полин, не надо. Тебе самой нравится готовить мне с утра оладушки!
— Значит, вот ты как… А ну отдал мои фотки! — осерчала красотка в первую очередь от того, что ее аргументы кончились раньше моих.
И резво подскочила ко мне, пытаясь вырвать этот веер из пошлых картинок. Однако я еще быстрее успел отпрыгнуть за кровать и теперь, как приманкой, помахивал снимками с другой стороны.
— Отдам, — охотно согласился я. — За поцелуй.
— Ты еще торговаться будешь? — аж поперхнулась она. — Живо отдал!
— Один поцелуй, — веер приветливо ей помахал, — и получишь свои фотки обратно…
Красотка постарше с шумом выдохнула и боевито уставилась на меня — примерно так же смотрит на корриде бык на тореадора, когда тот машет красной тряпкой.
— Да ты, смотрю, совсем охренел! — начала она бить копытом. — Быстро давай сюда! — и шустро бросилась на меня.
Но, перебежав прямо по кровати, я опять оказался на другой стороне поля и опять помахал ей оттуда.
— Ромк, не отдашь по-хорошему, — возбужденно засопела моя хаус-леди, — поймаю и всю задницу отобью! Лежать не сможешь и трахаться больше не сможешь! — перешла к силовым угрозам эта домашняя диктаторша.
Ну вот, а начинала с оладушек…
— А ты попробуй! — подначил я.
Рыкнув, она боевито рванула в мою сторону, пытаясь меня поймать и выдрать фотки — или дать мне по заднице. Не знаю, что в этот момент ее больше интересовало.
Однако аэродинамика и управляемость Полины, заправленной парой рюмашек, оставляли желать лучшего, и пока она, потряхивая тяжелыми сиськами, с трудом вписывалась в повороты, огибая мою кровать, я снова бодро проскакал по ней и оказался вне зоны досягаемости.
— Вот ты какой… — запыхавшаяся красотка, сверкая глазами, хищно смотрела на меня, как зверь перед новым прыжком.
— Хочешь покажу, — размахивал я фотками, как куском мяса, — какая тут моя любимая?
— Аа-р-р!..
Натурально прорычав, моя управляющая рванула в мою сторону, но я вновь оказался быстрее, унося свою задницу от нее. В такие догоняшки мы могли играть очень долго.
— Ничего-ничего! — решительно сопел этот Том в нашей вольной экранизации «Тома и Джерри», опять кидаясь за мной. — Все равно я тебя поймаю!..
Я же, как ловкий мышонок, раз за разом уходил от нее.
— Не хочешь поцелуй, — выдохнул я, в очередной раз перескакивая через кровать, — просто скажи, что ты хотела сделать с моим членом. Ну, когда мы в последний раз говорили по-взрослому, и я отдам сразу всю пачку…
Крякнув, как рестлер перед финальным броском, моя управляющая подскочила повыше и, видимо, решив, что по-другому прижать меня не получится, всеми своими роскошными формами полетела на меня. Время, казалось, замерло — пока ее огромные сиськи, тяжелые, налитые, словно в невесомости покачивались в воздухе, несясь прямо на меня. Это смотрелось настолько завораживающе, что я даже не стал отскакивать, позволяя им поймать меня и придавить всей своей тяжестью к кровати.
— Ох! — скрипнула та под весом двух рухнувших на нее тел.
— Ух! — довольно ухнула Полина, шлепнувшись на меня сверху.
И, зафиксировав пленника сиськами, боевито потянулась к моей руке, которая все еще крепко сжимала фотки.
— Поцелуй или правда! — торговался я до последнего, отводя руку от нее как можно дальше.
— Ничего… ты… не получишь… — пыхтела красотка, пытаясь выхватить снимки и потираясь о меня все жарче.
Казалось, еще немного — и между нашими телами пойдет огонь. Ее бедра терлись о меня, ее животик терся о меня, ее грудь вовсю елозила по мне, а горячее дыхание опаляло мое лицо. Не выдержав такого напряжения, моя хаус-леди резко дернулась и таки выбила снимки из моей хватки. Вот только — я же говорю, у нее плохо с аэродинамикой — вместо того чтобы перекочевать в ее руку, они разлетелись, как осенние листья, по всей моей постели. Теперь голая Полина была повсюду: сверху, снизу, слева, справа — а прямо перед глазами так и вообще ее огромные обнаженные сиськи, на которые две ее подружки выдавливали белок из чьего-то агрегата…