— А может, — решил я спасти свои жизнь и здоровье, пока не слишком поздно, — и правда остановишься?
А я сойду на хрен и вызову такси!
— Не отвлекай меня от дороги, — бросила Катерина, глядя однако не на дорогу, а на соседнюю полосу. — Я везу тебя домой…
Так и читалось продолжением: «сейчас только оторвусь». А следом она резко свернула с нормальной асфальтированной дороги на раздолбанную грунтовку и понеслась в какие-то поля, где нет ни полос, ни разметки, ни, судя по всему, правил — только колосящиеся злаки с обеих сторон. Клоун, само собой, помчал за нами. И вот на этой сомнительной трассе гонка продолжилась.
— Я не уверен, — заметил я, когда мы начали скакать по грунтовке, — что эта дорога к моему дому…
Зараза, казалось, уже не слышала ничего разумного — лишь выжимала скорость в ответ на каждое дикое «бип!» за нами. БИП! БИП! БИИИИП!.. Наш сталкер явно сменил стратегию — он уже не пытался обгонять, а, не отставая, мчал сзади, как назойливый кортеж, и максимально ее бесил, сигналя, мигая, сигналя, мигая… БИИИИП! БИИИИП! БИИИИИИИП!.. Словно этого было мало, над полем разнесся его голос, многократно усиленный динамиками.
— ТАЧКУ ТОРМОЗИ!..
О да, в его навороченном спорткаре имелось секретное оружие, по производимому шуму не уступающее полицейским громкоговорителям. А я и совсем забыл, что там была такая херня. Как-то, когда мы с ним типа дружили и катались вечером по городу, он включил эту штуку и начал в нее вещать на всю улицу, пугая прохожих и другие тачки: «киски, киски, идите к папочке, кис-кис!» — косплея этакого отвязного сутенера из гетто Лос-Анджелеса. Я так и не понял, кого он призывал: девчонок или реально кошек — тогда мне эта хрень показалась бесполезной. Однако сейчас я наконец понял, для чего — вернее, для кого — он на самом деле это установил.
— ТОРМОЗИ, ГОВОРЮ! Я ЖЕ ЗНАЮ, ЧТО ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ!..
Пальцы рядом чуть не переломили руль. Я прям видел, как Катерину, которая очень любила шоркать чужие мозги словами, бесит, что сейчас не могла ответить тем же — в ее-то авто громкоговорителя не было.
— Дебил, дебил, дебил!.. — цедила она самой себе под нос и разгонялась.
И с каждым новым делением на спидометре мы все выше подпрыгивали на очередных кочках, так что я пару раз чуть не треснулся головой о ее крышу. Я уже начал не на шутку раздумывать открыть дверцу и выпасть в эти злаковые поля — это казалось безопаснее. Сколько они так будут гонять? Пока в тачках не кончится бензин? Или пока на встречу не выползет какой-нибудь комбайн?
БИИИИП! БИИИИП! БИИИИИИИП!..
— ТОРМОЗИ, ДУРА!..
А она все разгонялась…
— Дебил, дебил, дебил!..
«Да хватит уже!» — хотел крикнуть я. Но, подпрыгнув на очередной кочке, прикусил язык.
— Да бл*!.. — промычал на весь салон.
И согнулся в кресле, схватившись за челюсть.
— ТОРМОЗИ, ДУРА ПСИХОВАННАЯ!.. Я Ж ВСЕ РАВНО ОТ ТЕБЯ НЕ ОТСТАНУ!..
— Да как же ты достал, дебил!.. — крикнула она и не в силах ответить по-другому так, чтобы он услышал, резко дала по тормозам.
Наверное, в этот миг он впервые подумал, что не о том просил…
…когда на скорости впечатался ей в задницу.
БУМ!..
Да вашу ж мать!..
И ведь не сказать, что я в первый раз попадал в аварию — однако в этот раз я, к сожалению, не отключился. Острейшая боль прошила мой нос, когда выскочившая подушка безопасности буквально размазала меня по боковому стеклу. Возможно, сиди я нормально, а не скорчившись и держась за челюсть, ущерб был бы меньше. Сейчас же я чувствовал, как болезненно запульсировала бровь, а из носа потекло что-то противно теплое.
Катерина рядом, которую впечатало в кресло, яростно заколотила по своей подушке, пытаясь сдуть ее поскорее, попутно глядя на машину за нами, где не было никаких признаков жизни. Едва подушку удалось оттолкнуть, она выскочила из одной покореженной тачки и рванула к другой, забыв помочь выбраться мне. Кряхтя, ругаясь и зажимая разбитый нос — опять! опять нос! — я вылез следом и тоже направился к соседней машине, передняя часть которой сейчас напоминала сдутую гармошку, а не дорогой гламурный спорткар.
— Ты как? Ты живой? — подлетела зараза к помятой бочине, даже забыв недавнее «дебил».
С кряхтящим скрежетом покореженная дверца распахнулась, и, как космонавт из капсулы, на грунтовку вылез заметно помятый Мишель, чья красная подпухшая рожа тоже хорошенько пообщалась с подушкой.