Я постучал в дверь номера. Дверь открылась практически сразу. По ее внешнему виду я понял, что она не спала. Опухшие и не только от синяков глаза, трясущиеся руки, опущенный плечи.
Она ожидала меня. Знала, что найду и верну, но все равно попробовала уйти. Зачем?
Мне даже не пришлось ей ничего говорить, она просто взяла свою сумку и вышла из номера.
Сейчас она была не похожа на себя. Всегда уверенная, порою дерзкая. Смешная, забавная, такая доверчивая и нежная. Она была … никакой. Поломанной. Тряпичной куклой, которой я управлял, дергая за нужные ниточки.
Я обнял ее, пытаясь защитить от всего плохого, от всего света. Но защищать нужно было лишь от меня. Я почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения, но руку с талии не убрала. Она была натянутой струной сейчас. Кажется, зацепи ее случайно и порвется, разлетится на кусочки, исчезнет.
Молча усадил ее в машину, пристегнул ремнем. Молча довез до дома. Молча открыл дверь машины и проводил до нашей спальни.
Тишина не просто угнетала, она меня убивала, оглушала. Моя поломанная кукла. Что теперь с ней делать. Я вылечу ее раны, царапины, сойдут синяки, но как починить ее изнутри, как снова завести, что сделать, чтобы раздался смех?
Я опять уничтожал все своими руками. Сам. Черт.
Юля легла на самый край кровати, не раздеваясь и закрыла глаза. Она не просто их прикрыла, а зажмурила, напрягаясь всем телом. Не знаю, чего она ожидала от меня, но я смог лишь раздеться и лечь рядом с ней. Я долго не решался прикоснуться к ней, но в итоге решил, что имею на ее тело все те же права, что и вчера, и позавчера, и месяц назад. Я обнял ее и притянул к себе.
Моя. Чертова дрянь. Шлюха. Конченная сука. Но только моя.
Вдыхая ее аромат я даже не заметил как заснул, чтобы проснуться утром самым обреченным человеком.
***
Просыпался я медленно, мне не хотелось открывать глаза и вспоминать события прошедшего дня. Моя женщина лежала рядом. Как же я был счастлив. Она лежала ко мне спиной и неровно дышала. Я знал, что она плачет. Женщина, которую я обещал сделать счастливой плакала в моей постели. Какой же я мерзавец. Моя нежная девочка сейчас была не моей. Я чувствовал, что несмотря на ее физическую близость она очень далеко.
Что ж я натворил. Чудовище, монстр. Ей ведь и так многое пришлось пережить, я обещал сделать ее счастливой, окружить заботой, любовью, а в итоге? Избил? Напугал? Чуть не изнасиловал?
Хотелось сбежать. Да, трусливо. Но как смотреть в глаза любимой женщине, которую уничтожил своими руками. Я очень нежно обнял ее за плечи и развернул к себе. Я не был готов увидеть результат своего вчерашнего безумства. Ее красивое лицо было изуродовано мной, губы были сухими, на них были большие трещины, что явно было весьма болезненно. Я слегка стянул футболку обнажая ее плечо, на котором тоже были синяки.
Моя женщина, выбранная мною, которой я обещал защиту пострадала от меня же. Как после этого назвать себя мужиком. Хер есть, но мужского ничего не осталось.
- Юля, - тихо позвал я, надеясь рассмотреть хоть что-то в ее глазах.
Она посмотрела на меня своими синими глазами. Но кроме льда, целой глыбы, айсберга, я в них ничего не рассмотрел. Такой взгляд я видел у нее лишь однажды, когда она не хотела жить, когда была у самой пропасти.
- Прости, - шепотом попросил я.
Мне так много хотелось ей сказать, но я знал, что она не услышит меня. Моя женщина давно перестала верить слова. Она доверяла поступкам. Которые вчера я совершил.
- Я могу уйти? – без эмоционально поинтересовалась она.
Нет! Чер, нет же, конечно! Какого хрена уйти? Блядь, куда ты собралась? Ураган чувств возник в моем сердце, меня закручивало, выворачивало, сметало. Но я не смел сейчас вспылить.
- Ты можешь выйти из спальни, но из дома ты не уйдешь. Из моего дома, - добавил я. А когда дверь за ней закрылась прошептал, - из нашего.
Как же мне хотелось сейчас встать перед ней на колени, молить о прощенье, доказывать свою любовь. Но это бесполезно. Слишком гордая чтобы простить, слишком сильная, чтобы сжалобиться.
Ладно, сейчас нужно было проверить, что я ей вчера серьезно не навредил. Она ведь по сравнению со мной совсем хрупкая. Да и не привыкла она к такому обращению.