1. Неожиданный остров
Пробившись сквозь гам и сутолоку таможни, мы оказались на залитой ярким солнечным светом набережной. Перед нами по крутым склонам поднимался город – спутанные ряды разноцветных домиков с зелеными ставнями, будто распахнутые крылья тысячи бабочек. Позади расстилалась зеркальная гладь залива с его невообразимой синевой.
Ларри шел быстрым шагом, гордо откинув голову и с выражением такой царственной надменности на лице, что можно было не заметить его маленького роста. Он не спускал глаз с носильщиков, еле справлявшихся с его двумя сундуками. Сзади воинственно выступал крепыш Лесли, а следом за ним в волнах духов и муслина шествовала Марго. Маму, имевшую вид захваченного в плен беспокойного маленького миссионера, нетерпеливый Роджер насильно утащил к ближайшему фонарному столбу. Она стояла там, устремив взор в пространство, пока он давал разрядку своим напряженным чувствам после долгого сиденья взаперти. Ларри нанял две на удивление замызганные пролетки, в одну поместил багаж, в другую забрался сам и сердито посмотрел вокруг. – Ну, что? – спросил он.– Чего мы еще дожидаемся? – Мы дожидаемся маму,– объяснил Лесли.– Роджер нашел фонарь.
– О господи! – воскликнул Ларри и, выпрямившись в пролетке во весь рост, проревел:
– Скорее, мама! Собака может потерпеть.
– Иду, милый,– послушно отозвалась мама, не трогаясь с места, потому что Роджер еще не собирался уходить от столба. – Этот пес мешал нам всю дорогу,– сказал Ларри.
– Надо иметь терпение,– возмутилась Марго.– Собака не виновата... Мы ведь ждали тебя целый час в Неаполе.
– У меня тогда расстроился желудок,–холодно объяснил Ларри.
– И у него, может, тоже желудок,– с торжеством ответила Марго.– Какая разница? Что в лоб, что на лбу. – Ты хотела сказать – по лбу? –– Чего бы я ни хотела, это одно и то же.
Но тут подошла мама, слегка взъерошенная, и наше внимание переключилось на Роджера, которого надо было водворить в пролетку. Роджеру еще ни разу не доводилось ездить в подобных экипажах, поэтому он косился на него с подозрением. В конце концов пришлось втаскивать его силой и потом под бешеный лай втискиваться вслед за ним, не давая ему выскочить из пролетки. Испуганная всей этой суетой лошадь рванулась с места и понеслась во всю прыть, а мы свалились в кучу, придавив завизжавшего что есть мочи Роджера.
– Хорошенькое начало,– проворчал Ларри.– Я надеялся, что у нас будет благородно-величественный вид, и вот как все обернулось... Мы въезжаем в город, словно труппа средневековых акробатов.
– Полно, полно, милый,– успокаивала его мама, расправляя свою шляпку.– Скоро мы будем в гостинице.
Когда извозчик с лязгом и стуком въезжал в город, мы, разместившись кое-как на волосяных сиденьях, старались принять так уж необходимый Ларри благородно-величественный вид. Роджер, стиснутый в мощных объятиях Лесли, свесил голову через край пролетки и закатил глаза, как при последнем издыхании. Потом мы промчались мимо переулка, где грелись на солнце четыре облезлые дворняги. Завидев их, Роджер весь напрягся и громко залаял. Тут же ожившие дворняги с пронзительным визгом бросились вслед за пролеткой. От всего нашего благородного величия не осталось и следа, так как двое теперь держали обезумевшего Роджера, а остальные, перегнувшись назад, отчаянно махали книгами и журналами, стараясь отогнать визгливую свору, но только раздразнили ее еще сильнее. С каждой новой улочкой собак становилось все больше, и, когда мы катили по главной магистрали города, у наших колес уже вертелось двадцать четыре разрывавшихся от злости пса.
– Почему вы ничего не сделаете? – спросил Ларри, стараясь перекричать собачий лай.– Это же просто сцена из "Хижины дяди Тома".
– Вот и сделал бы что-нибудь, чем разводить критику,– огрызнулся Лесли, продолжая единоборство с Роджером.
Ларри быстро вскочил на ноги, выхватил из рук удивленного кучера кнут и хлестнул по собачьей своре. До собак он, однако, не достал, и кнут пришелся по затылку Лесли.
– Какого черта? – вскипел Лесли, поворачивая к нему побагровевшее от злости лицо.– Куда ты только смотришь?
– Это я нечаянно,– как ни в чем не бывало объяснил Ларри.– Не было тренировки... давно не держал кнута в руках.
– Вот и думай своей дурацкой башкой, что делаешь,– выпалил Лесли. – Успокойся, милый, он же не нарочно,– сказала мама.
Ларри еще раз щелкнул кнутом по своре и сбил с маминой головы шляпку.
– Беспокойства от тебя больше, чем от собак,– заметила Марго. – Будь осторожнее, милый,– сказала мама, хватаясь за шляпку.– Так ведь можно убить кого-нибудь. Лучше бы ты оставил кнут в покое.
В этот момент извозчик остановился у подъезда, над которым по-французски было обозначено: "Швейцарский пансионат". Дворняги, почуяв, что им наконец можно будет схватиться с изнеженным псом, который разъезжает на извозчиках, окружили нас плотной рычащей стеной. Дверь гостиницы отворилась, на пороге показался старый привратник с бакенбардами и стал безучастно наблюдать за суматохой на улице. Нелегко нам было перетащить Роджера с пролетки в гостиницу. Поднять тяжелую собаку, нести ее на руках и все время сдерживать – для этого потребовались совместные усилия всей семьи. Ларри, не думая больше о своей величественной позе, развлекался теперь вовсю. Он спрыгнул на землю и с кнутом в руках двинулся по тротуару, пробиваясь сквозь собачий заслон. Лесли, Марго, мама и я шли вслед за ним по расчищенному проходу с рычащим и рвущимся из рук Роджером. Когда мы наконец протиснулись в вестибюль гостиницы, привратник захлопнул входную дверь и налег на нее так, что у него задрожали усы. Появившийся в этот момент хозяин посмотрел на нас с любопытством и опасением. Мама, в съехавшей набок шляпе, подошла к нему, сжимая в руках мою банку с гусеницами, и с милой улыбкой, словно приезд наш был самым обыкновенным делом, сказала: