В последние годы на страницах сайта «Одноклассники» я узнал о судьбе многих моих однокурсников, которые были призваны во флот. В первую очередь тех, кто служил на Черноморском флоте. Мой партнер по выступлениям за сборную института по легкой атлетике Борис Тимоненко служил на подводных лодках в Балаклаве, был флагманским врачом. Очень рано умер, ему не исполнилось и 50 лет. Владимир Перфильев служил на кораблях разведки, потом на многих должностях на берегу. Сергей Куракин не остался служить и сделал очень неплохую карьеру на «гражданке». Долгие годы был главным врачом санатория «Уссури» под Хабаровском. Борис Шевцов, с которым мы поехали вместе во Владивосток, до сих пор заведует инфарктным отделением в Хабаровске, к.м.н., заслуженный врач России, главный кардиолог Дальневосточного Федерального округа. Нашел живущий в Риге командир лодки Б-63 Сергиенко Василий Кириллович, которому же 80 лет. Мы с ним обменялись парой писем в социальных сетях. А вот другие мои сослуживцы не нашлись. К моему большому сожалению. Все же годы службы не забываются. Они сделали из студента мужчину.
Мостик
Раздался ревун «Боевая тревога». Из динамика по отсекам разнесся голос старпома: «Швартовой команде наверх!» В его втором отсеке в швартовой команде был его подчиненный, химик-санинструктор. Он натянул оранжевый спасательный жилет и вышел в третий отсек, где находился центральный пост подводной лодки и выход наверх. Из первого торпедного отсека прошли два матроса в оранжевых жилетах, тоже из швартовой команды. В голове мелькнуло:"Отходим. С Богом!" Второе слово он произнес по привычке. Так всегда его провожала мама.
В отсеке остались трое, все, кто должен быть по боевому расписанию. Он – командир отсека, начальник медицинской службы подводной лодки, лейтенант медицинской службы, второй электрик из БЧ-5, старшина второй статьи, и третий СПСовец, старший матрос. Так называли шифровальщика – специально подготовленного специалиста. Делать ему особо было нечего, поэтому мы привлекали его к проворачиванию оружия и техсредств, что делалось каждое утро, пока лодка находилась в базе. Он вращал всякие маховики и рычаги. А вот трюм был вотчиной электрика. Там стояли огромные аккумуляторные батареи, которые и обеспечивали движение подводной лодки в подводном положении. А его место было у динамика, получать команды из центрального поста и докладывать туда после их выполнения. Не такая уж трудная работа.
Послышался из динамика голос командира: «Отдать швартовы». Он ясно представил, что сейчас делается там, наверху, на надстройке подводной лодки. Приспособленная для плавания под водой, лодка имеет покатые обводы и очень узкую плоскую палубу, по которой можно ходить. Вот и сейчас члены швартовой команды под руководством боцмана выбирают толстые пеньковые канаты, сброшенные с кнехтов на пирсе. Канаты тяжелые, нужно три человека, чтобы затащить их на палубу. Потом канаты свернут в огромные бухты и спрячут под палубой, в пространстве между легким и прочным корпусом подводной лодки.
Через некоторое время в отсек вернулся санинструктор, снимая спасательный жилет. Мимо прошли и два других члена швартовой команды из первого торпедного отсека. Лодка пришла в движение. Это не ощущалось, по-прежнему ровно горели электрические лампочки в плафонах, не было шума двигателей. Но он знал, что швартовка происходит под электромоторами, а они работают почти бесшумно. Недаром дизельные подводные лодки, идущие на малом ходу, практически невозможно услышать, их издавна называют «черными дырами». Лишь чуть-чуть был слышен шум воды за бортом.