Шторм продолжался. Волны по-прежнему с неистовой силой бросали нашу субмарину то вверх, то вниз, постоянно накатываясь на корпус лодки и рубку. Даже стало укачивать от такого монотонного движения вверх-вниз. Но такая монотонность будет продолжаться еще несколько часов, пока уровень заряда в аккумуляторах не достигнет оптимального.
– Доктор, составь компанию, – вывел меня из задумчивости и полудремы голос старпома.
– Есть, товарищ капитан 3 ранга, – сказал я и стал взбираться на площадку, на которой не так давно стоял командир. Моя голова показалась над козырьком рубки и лицо сразу ударили брызги. В рот попала соленая вода.
– Привяжись, – старпом протянул мне ремень, которым вахтенные на мостике привязывались во время шторма. Я выполнил приказ, мне моя жизнь еще не надоела. Тем более что очередная волна показала, что она хочет смыть меня за борт и сбросить с площадки. Но ей это не удалось.
– Слушай, доктор. Все хочу у тебя спросить – откуда у тебя такой альпак? Его ведь только тем, кто вахту несет на мостике, выдают. Да еще с теплыми брюками и сапогами, – спросил меня старпом.
Я засмеялся и ответил:
– Вы разве забыли, сколько медицинского спирта у меня на борту? Я ведь не раз уже угощал им по вашей просьбе. Так неужели я не смогу сэкономить какое-то количество? А у нас на бербазе (Прим.– береговая база) за бутылку спирта и банку тараньки (Прим. – черноморская вобла) все что угодно можно достать. Вот я и достал.
– Ну ты и жох, доктор. А медицинский спирт слишком мягкий. Технический привычней.
Мы опять одновременно спрятались под козырек, укрываясь от очередной волны. Да, простоять четыре часа вахты, ежеминутно прячась от волн, трудно. Да еще всматриваясь в море, чтобы вовремя увидеть другое судно и отвернуть, если есть опасность столкновения. И хотя вахту на мостике несет сигнальщик, все равно вся ответственность лежит на вахтенном офицере. Ведь недаром командир сказал старпому, что передает ему командование. Все это уже давно записано в вахтенном журнале.
Я представил себе, как бросает надводный корабль в такой шторм. Парусность у них большая, и не спрячешься под водой. И хотя я не бывал на надводном корабле в шторм, но не раз слышал от своих коллег, служащих на надводных кораблях, что они ощущают. Даже принять пищу проблема. А мы всегда можем погрузиться и поесть в нормальных условиях. Уже на 30 метрах качает не так сильно, а уж на 50 и подавно. Так что нам не приходилось ловить тарелки, расползающиеся по столу. Да и придя с моря, не болтаемся на рейде, а сразу к пирсу. Вахта – на лодке, остальные в казарму, а офицеры по домам.
В этот момент лодка так глубоко нырнула с гребня волны, что обнажилась корма и раздался свист крутящихся с огромной скоростью винтов субмарины, оказавшихся в воздухе. Так что это свист на какое-то мгновение перекрыл грохот морских волн. Я представил, как сейчас трудно придется и командиру БЧ-5, и особенно электрикам у аккумуляторов. Ведь произошел скачок напряжения, и теперь надо разбираться, не вышли ли из строя батареи. В том числе и в моем втором отсеке. Надо быть там. Я обратился к старпому:
– Разрешите вниз, в свой отсек.
Старпом, прекрасно во всем ориентирующийся, сказал:
– Давай, доктор. Разбирайся в отсеке.
Я, поливаемый льющейся в лодку забортной водой, быстро скатился по поручням вниз. Там уже кипела работа, механик отдавал команды, чтобы электрики в отсеках не дремали и разбирались в обстановке. И я проследовал в свой второй отсек. Заглянул в трюм:
– Как у тебя, Колпаков?
– Разбираюсь. Пока вроде все в норме.
Я понял, что проголодался. Поэтому зашел в кают-компанию, находящуюся здесь же, во втором отсеке, которая в экстренных случаях является операционной, и заглянул в холодильник. Там было что пожевать из оставшегося от вечернего чая.
– Жизнь-то налаживаемся, – подумал я.
И даже вроде как качка не такая сильная была, хотя шторм наверху продолжал бушевать.
Условия службы на подводной лодке
Меня надоумил рассказать об условиях службы на дизельных подводных лодках мой коллега-врач, который написал мне в «Одноклассниках»: «Прочитал про бухту Улисс. В 1977 году проходил там практику от Военно-морской кафедры три недели, жил в медчасти, один день плавал на подводной лодке (дизельной) с погружением. Впечатления ужасные, дышать невозможно, голова кругом, подушки обвертывают газетами, это офицеры, у рядовых вообще адские условия. Рассказывали, как одна подводная лодка ходила 15 месяцев в Мировом океане, несколько самоубийств. При миллиардных затратах на вооружение экономили на удобствах для людей»