И вот маленькая Марсель осталась совсем одна; она решила отправиться в кафе, чтобы разыскать свою мать. Однако ее там уже не было. У хозяйки кафе было двое маленьких детей, один из малышей был очень странный: на него тяжело подействовала война. Он боялся дневного света, говорил, что свет режет ему глаза, и, как больной зверек, упрямо забивался в темный стенной шкаф. Его мать предложила девочке присматривать за ребенком: сама она весь день хлопотала в кафе, и у нее не оставалось ни одной свободной минуты. Девочка привязалась к несчастному малышу Она выводила его на прогулку Старалась вернуть к нормальной жизни. Мало-помалу он перестал бояться дневного света. Так проходили годы войны. А потом опять начались бомбардировки — шел уже 1944 год — и владелица кафе сказала девочке: «У меня в Авиньоне живет кузина. Поедем туда все вместе».
Скромные сбережения Марсель ушли на эту поездку. И вот девочка с севера Франции, никогда прежде не покидавшая родных мест, оказалась в Провансе, в городе, где некогда нашли себе прибежище римские папы. Там звучала южная речь и звенели стрекозы.
Приезжие поселились на улице Кремад. Теперь у матери маленького Раймона уже не было кафе, и она могла сама заботиться о своем сыне. Марсель пришлось искать другую работу. Из объявления она узнала, что мэрии требуется «молодая девушка со школьным аттестатом». Она тут же настрочила письмо и получила это место. Ей поручили заполнять хлебные карточки, которые еще не были тогда отменены. Она была очень расторопна и работала быстрее всех! За час заполняла рекордное число карточек, к тому же ни разу не потеряла ни одной карточки и легко уличала мошенников.
— Эта девочка просто неподражаема, — говорил ее начальник. — Она заполняет столько карточек, что они весят больше, чем она сама!
Его слова были не таким уж преувеличением: Марсель весила тогда всего 38 килограммов!
Проработав полтора года в мэрии, она начала скучать.
— Хлебные карточки больше заполнять не нужно, теперь я весь день клюю носом над конторской книгой, куда почти нечего записывать.
— Я не хочу, чтобы ты увольнялась, — уговаривал ее начальник. — Возьми положенный тебе отпуск и немного отдохни.
Многие не упустили бы подобного случая. Но не Марсель. Она не могла ничего не делать. (А я вот могу. Могу просто наблюдать, как растет дерево. Смотрю и стараюсь представить себе, как в его сердцевине по волокнам бежит сок. Могу без устали следить, как ползет паук или муравей.) К тому же надо было зарабатывать на жизнь, ведь Марсель по-прежнему жила у матери маленького Раймона, а та отбирала у нее все жалованье, выдавая по воскресеньям на мелкие расходы по 20 сантимов. И эти жалкие 20 сантимов Марсель откладывала, мечтая купить себе подвенечное платье. Дело в том, что она влюбилась.
Счастливое семейство. Родители Роже и Марсель Матье в окружении своих пока еще восьмерых детей
Картошка, чечевица, черствый хлеб и чесночная похлебка — вот что мы обычно ели… Но мы чувствовали себя счастливыми, потому что были все вместе
Произошло это на площади Карм прекрасным сентябрьским вечером, когда ночи стояли еще такие теплые. Был устроен бал. До сих пор в жизни Марсель было очень мало развлечений. Но наступил мир. Все было залито ярким светом, горели разноцветные фонарики. Миниатюрную, легкую как перышко, ее тут же пригласил на танец какой-то парень. На губах у него играла приветливая искренняя улыбка, а цвет его глаз напомнил Марсель море, которого ей так не хватало. У него были очень сильные руки.
— Меня зовут Роже Матье.
— А как ваша фамилия?
— Матье и есть моя фамилия.
Перед мысленным взором Марсель возникла большая конторская книга, лежавшая на столе в мэрии.
— Мне встречалась эта фамилия в списке на получение хлебных карточек. Тот Матье — каменотес.
— Это мой отец.
Девушка облегченно вздохнула: хотя с виду этот малый походил на драчуна, у его отца, оказывается, собственный дом.
— А какие камни он гранит?
— Отнюдь не драгоценные… Он делает надгробия.
Марсель пришла в восторг:
— И кресты тоже?
— Да. И ангелов, и пречистых дев.
— Пречистых дев?!
Она перекрестилась.
— Я вижу, вы верующая?
— Да- Я тоже.
— А сами вы чем занимаетесь?
— С двенадцати лет работаю вместе с отцом. Вернее сказать, работал, потому что я только что вернулся из Германии. Грязная война…