— Я могу в четверг. У тебя есть ее имейл?
— Ага.
Отправляю мисс Гэвин письмо.
— Ты идешь сегодня смотреть его игру? — спрашивает Боб.
— Нет, а ты?
— Я, скорее всего, вернусь позже, помнишь?
— Ах да. Я не могу, у меня весь день забит.
— Ладно. Просто хотелось бы, чтобы кто-нибудь из нас пришел посмотреть на него.
— Мне тоже, милый.
Я верю, что Боб совершенно искренен, однако не могу не перевести в уме его «просто хотелось бы, чтобы кто-нибудь из нас» в «хотелось бы, чтобы ты». И раз уж все шестеренки моего внутреннего переводчика завертелись, «хотелось бы» превращается в «должна». Большинство велмонтских женщин, имеющих детей возраста Чарли, никогда не пропускают детский футбол и приходят туда не ради особого статуса «хорошей матери». Просто хорошие матери так поступают. Те же самые матери объявляют исключительным событием, если какой-нибудь из отцов уходит с работы пораньше, чтобы попасть на игру. Мужчины, одобрительно вопящие у боковой линии, почитаются великолепными отцами. Отцы, которые не ходят на матчи, заняты на работе. Матери вроде меня, пропускающие игры, — плохие матери.
Стандартная доза материнской вины падает на дно моего желудка, в месиво из холодного кофе и «Лаки чармз». Не совсем завтрак чемпионов.
— Эбби может остаться и на него посмотреть, — говорю я, убеждая сама себя.
Эбби — наша няня. Она начала работать у нас, когда Чарли было двенадцать недель от роду, а мой послеродовой отпуск закончился. Мы безумно радовались, что заполучили ее. Эбби тогда было двадцать два, она только окончила колледж по специальности «психология» и жила всего в десяти минутах от нас, в Ньютоне. Она умна, добросовестна, чрезвычайно энергична и любит наших детей.
Пока Чарли и Люси не доросли до детского сада, Эбби сидела с ними с половины восьмого утра до половины седьмого вечера с понедельника по пятницу. Она меняла им подгузники, укладывала спать, читала сказки, вытирала слезы, учила играм и песенкам, купала и кормила. Она покупала продукты и убирала дом. Она стала полноправным членом нашей семьи. Не могу себе представить нашу жизнь без нее. По правде говоря, если бы мне пришлось выбирать между Бобом и Эбби, временами мне было бы трудно выбрать Боба.
Этой весной Эбби сообщила нам немыслимое: она уйдет от нас, чтобы получить в Бостонском колледже магистерскую степень по детскому образованию и воспитанию. Мы были ошеломлены, впали в панику. Мы не могли потерять ее. Так что мы пришли к соглашению: притом что Чарли и Люси будут в школе по семь часов в день, мы хотели отдавать Линуса в ясли на то же время. Это означало, что Эбби будет нужна нам только с трех до половины седьмого, а мы частично будем оплачивать ее обучение.
Конечно же, мы могли бы изучить сайт объявлений «Крейглист» и найти кого-нибудь, кто бы, возможно, нас устроил и уж точно обошелся бы дешевле. Или нанять кого-нибудь через сообщество по поиску нянь. Но Эбби уже знает наших детей: их привычки, настроения, что они любят. Она умеет справляться с расспросами Чарли, вспышками гнева Люси и никогда-никогда не забывает взять с собой Банни, куда бы ни направлялся Линус. И Эбби уже любит наших детей. Может ли «слишком дорого» стоить точное знание, что твоих детей действительно любят, когда ты не с ними?
Чарли влетает в кухню, едва дыша:
— Где мои карточки с покемонами?
— Чарли, ты все еще в пижаме. Забудь о покемонах. Иди одеваться, — говорю я.
— Но мне нужны мои карточки!
— Штаны, рубашка, ботинки. И выключи у себя свет, — велю я.
Чарли негодующе запрокидывает голову, но подчиняется и уносится обратно в свою комнату.
— Что-нибудь по дому? — спрашивает Боб.
— Ты позвонишь наладчику по поводу гаражной двери в этот раз?
— Ага, собираюсь.
Наш автоматический открыватель дверей — одна из самых новых моделей, у него есть видеодатчик, не дающий двери закрыться, если под дверью что-то находится: к примеру, маленький ребенок. Теоретически это прекрасное умение с точки зрения безопасности, но в реальности оно сводит нас с ума. Кто-то из детей, мы подозреваем Чарли, все время стучит по глазку датчика справа, так что он перекашивается и не видит левую сторону. А когда у датчика косоглазие, он вообще перестает работать.
В детстве мы с моим братом Нейтом часто играли в Индиану Джонса с нашей автоматической гаражной дверью. Один из нас нажимал кнопку на пульте дистанционного управления, а потом мы проверяли, у кого больше храбрости, чтобы прождать как можно дольше и с разбегу прокатиться под закрывающейся дверью. В те времена не было никаких конструкций безопасности, открыватель дверей был совершенно слеп. Игра потеряла бы всю свою увлекательность, если убрать из нее риск оказаться раздавленным насмерть или по меньшей мере болезненно прижатым. Нейт в этом деле был докой — он нырял и прокатывался под дверью в последнюю секунду. Господи, я до сих пор по нему скучаю!