Слова Юкиноситы подразумевали, что они основаны на фундаментальных истинах и правилах. И зависели от них. Иначе говоря, её можно назвать идеалисткой.
Прагматичная позиция Харуно несовместима с Юкиноситой.
Нехорошо. Здесь у Харуно определённое преимущество. Реалисту должен противостоять нигилист вроде меня.
Юкиносита почувствовала, что я собираюсь что-то сказать, и мягко подняла руку, останавливая меня. Слегка повернула голову и чуть улыбнулась.
«Всё хорошо. Я по-прежнему сильна». Это было сказано всего одной улыбкой.
Она снова посмотрела на Харуно и с напором сказала…
— Наказания не будет… Но ты упустишь выгоду.
— Какую? — С интересом хмыкнула Харуно.
Юкиносита проигнорировала давление, которым сочилась ухмылка Харуно, и положила руку на грудь.
— За мной будет должок. Воспользуешься, когда понадобится.
— Угу… — Харуно больше не смеялась. Но смотрела на Юкиноситу по-прежнему холодно. — …А ты выросла, Юкино.
— Нет. — Юкиносита, в противоположность ей, улыбнулась. — Я всегда была такой. Мы прожили вместе семнадцать лет, но ты так и не заметила?
— Понятно… — Коротко ответила Харуно и полуприкрыла глаза. Из-за этого я не мог понять, о чём она думает.
— Хе… — Невольно хмыкнул я.
— …Что?
— Да нет, ничего…
Юкиносита мельком глянула на меня, и я снова засмеялся.
…Она абсолютно права. Юкино Юкиносита именно такой человек.
Харуно скрестила руки. Совсем как Юкиносита.
— И что ты хочешь сделать?
— Добавить номер на сцену. — Прямо сказала Юкиносита. Хотя это не ответ.
— И какой именно? — Слегка возмущённо переспросила Харуно.
— Я, ты… и ещё двое, вместе что-нибудь сумеем. Если возможно, ещё один человек.
Юкиносита посмотрела на лежащие тут же инструменты. Мне стало примерно понятно, что она задумала.
— Слушай, Юкиносита, ты же не всерьёз? — Удивлённо спросил я.
Харуно тоже поняла и широко усмехнулась.
— Ага, забавная задумка. Ну, что за песня?
— Репетиций у нас не было, так что мы можем выйти лишь с тем, что в силах исполнить. Ты ещё помнишь песню, которую когда-то играла на фестивале?
Харуно начала напевать, наверно, ту самую песню. Я должен был знать, потому что это Харуно Юкиносита, но вдруг обнаружил, что вслушиваюсь в её напев. Юигахама сказала «А, эта песня», слушая с удовольствием. Эту песню даже я знал. Разумеется, Юигахама должна была знать тем более.
Харуно замолчала и уверено улыбнулась.
— Ну как? Вопрос в том, сможешь ли ты, Юкино?
— Что по силам сестре, скорее всего, я тоже смогу.
…Она действительно пробовала втайне от сестры, сомнений нет.
Харуно кивнула.
— И правда. Ладно, ещё один человек, и мы готовы.
Мы посмотрели друг на друга. Нет, нет, Юкиносита же сказала, что нужны ещё двое, забыла? Фиг бы с ней, арифметикой, но проблема-то остаётся… Подумал было я, но услышал рядом громкий глубокий вздох.
Харуно позвала вздохнувшую по имени.
— Сидзука.
— …Думаю, я смогу. Я возьму бас. Если это та песня, которую исполняла Харуно, я ещё помню ноты.
Кстати, когда мы встретились летом, она говорила, что Харуно на фестивале затащила её в группу или что-то вроде того…
Харуно развернулась в другую сторону.
— Мегури, ты ведь можешь подыграть на клавишах, да?
— Конечно, положитесь на меня!
Энергично ответила Мегури, сжимая кулаки.
Она видела выступление Харуно вживую и к тому же привыкла выступать перед публикой. В её ответе не было и следа нерешительности.
— Теперь нам нужна вокалистка? — Спросила Харуно.
— …Юигахама.
Задумчиво сказала Юкиносита.
— А?!
Судя по всему, Юигахама не видела, к чему всё идёт. И всерьёз удивилась.
Юкиносита шагнула к ней.
— Ничего, если я положусь на тебя?
— Э-э, ну… Я не уверена… Я имею в виду, не знаю, сумею ли, я могу сбиться, так что…
Смущённо забормотала Юигахама, сжимая пальцы и отводя взгляд.
— Но… — Она оборвала себя и стиснула руки Юкиноситы. — …Я ждала, что ты это скажешь.
Юкиносита мягко вернула пожатие.
— Спасибо.
— Угу… Но я не очень дружу со словами, ничего? Не жди от меня слишком многого, договорились?!
— Правильно говорить «нечётко помню». Вот теперь я волнуюсь…
— Юкинон, а ты не слишком придираешься?!
Юигахама протестующе задёргала Юкиноситу за руку.
Та улыбнулась.
— Да шучу я. Если что, я тоже могу петь. Вот почему, ум-м, я не возражаю, если ты положишься на меня, так что…
Юкиносита покраснела так, что это было видно даже в царящей здесь полутьме.
— …Отлично!
Насмотревшись на этих двоих, я тихо направился к выходу из зала. Тихо и тайно я приступил к своей операции.
— Хикигая. — Неожиданно услышал я за спиной. — Мы рассчитываем на тебя.
— Хикки, постарайся.
Я сдержался и не стал отвечать. Просто поднял руку и двинулся прямо к двери.
Настал мой час. Эти десять минуть – только мои десять минут.
Мне предстоит выйти не на ту сцену, что в лучах прожекторов.
Моя сцена – это безлюдная дорога, путь, начинающийся от слабо светящегося выхода.
Сцена для сольного выступления Хачимана Хикигая.
Спортзал примыкал непосредственно к зданию школы.
Каждый год по школьной традиции фестиваль завершался выступлением в нём оркестра добровольцев, привлекающим больше всего зрителей. Так переход к церемонии закрытия получается более эффективным.
Иначе говоря, сейчас в школьном здании никого не должно быть.
Скоро начнётся церемония закрытия. И раз уж всё равно предстоит идти в зал, все предпочитают заодно побывать на выступлении оркестра.
Пустое здание – это то, что надо.
Очень удобно, когда каждый человек сразу бросается в глаза как столб посреди поля, как бы далеко он ни был. Просто идеальная обстановка для того, чтобы разнюхать местоположение врага, Сагами.
Но я не могу позволить себе роскошь обшаривать все места. Время крайне ограничено. Даже просто посмотреть на часы – уже расточительство.
Время не пойдёт медленнее.
Я не могу бегать быстрее, чем я могу.
Единственное, что мне сейчас по силам, это напрячь мозги.
Думай.
Есть у одиночек то, чем они могут похвастаться. Это интенсивность мышления. Ресурсы, которые должны были бы быть направлены на общение с другими, расходуются на себя. Постоянные личные переживания, анализ собственных действий, сожаления, мечты, воображение – всё это развивает бесполезное умение думать до такой степени, что оно становится идеологией, философией. Воспользовавшись им, я рассмотрю все варианты, опровергну все мыслимые возможности и отвергну их.
Чтобы остался лишь один вариант, я докажу это всеми фибрами моей души, словно речь идёт о моей собственной жизни.
Судить других и оправдывать себя – вот истинное достоинство Хачимана Хикигая.
Мне надо лишь всё повторить, и я приду к ответу.
Задача проста.
Сейчас Сагами, скорее всего, одна.
Мне всего лишь надо восстановить ход её мыслей.
В конце концов, если речь идёт о том, что такое быть одиночкой, я на голову, нет, на тысячу голов выше. Я не день и не два с этим делом знаком, я настоящий ветеран.
Меня не напаришь.
Сагами очень самолюбива. На первом году она была лидером самой значимой компании, она привыкла к такому окружению и такой иерархии. Но на следующий год появление Миуры спихнуло её с вершины социальной пирамиды. Разумеется, это Сагами, мягко говоря, не обрадовало. Но поделать она ничего не могла.