Основным доводом крупных звукозаписывающих компаний было то, что они не хотели рисковать ради гитариста, выглядящего так экстравагантно, как Джими. У большинства из известнейших групп, таких как Отшельники Германа или Dave Clark Five, был имидж прилизанных и аккуратных красавчиков, которым всем бы хотелось подражать. Джими не подходил ни под один имидж из тех, которые возносили в те дни музыкантов на вершину. Дух Часа прошёл испытания, никогда ещё ему не приходилось слышать столько отказов. Только Кит Ламберт принял участие в судьбе Джими, его единственного можно было встретить в клубах, он единственный, кто общался с музыкантами и знал их мнение о Джими.
Джими, Час, Ноэл и Мич отправились во Францию без нас, оставив меня и Лотту дома. Хотя у нас и появилось немного денег от Майка Джеффери, но их было недостаточно, чтобы растратить их на нас. Дни, когда Джими станет возить за собой целую армию желающих быть «у блюда», ещё не настали, и парни путешествовали в стареньком автобусе с выцветшими занавесками на окнах, наблюдая, как урчащая мощным двигателем огромная американская машина возила Джонни Холлидея.
Всякий раз когда, это происходило в Англии, как и в случае с звукозаписывающей компанией, мы всюду ходили все вместе, нашей маленькой стаей. Час только говорил нам, что надо увидеть того–то тогда–то и все рысью неслись вперёд.
После Франции, где Джими приобрёл благосклонность поклонников Джонни Холлидея, Час договорился на серию концертов в мюнхенском Big Apple. На одном из них, какой–то парень из публики попытался спихнуть его со сцены и при этом повредил его любимую гитару, он пришёл в такую ярость, что начал крушить всё на сцене, включая и свою несчастную гитару. Я ничего не знала про этот случай, поскольку я точно знала, что у него был только один его любимый белый Страт, который он привёз с собой из Штатов, и он был в отличном состоянии, как я потом убедилась. Впечатление от Германии можно сравнить с восторгом Джими перед пуховым одеялом, которое он считал величайшим человеческим изобретением.
Затем начались существенные перемены. Час повёз Опыты на студию, чтобы записать Hey Joe, нашу первую сорокопятку, спустя всего два месяца после того, как Джими ступил на английский берег. На студию Кингсвей, недалеко от Стренда, мы все отправились на такси. Студия была крошечной и нам там было очень тесно. Джими очень нервничал, что ему придётся петь. Во всём мире не найти такого уверенного себе гитариста, но веры в свой голос у него не было. Час как мог его подбадривал, говорил, что это не сложно и многие так поступают. Мне пришлось находиться прямо в студии, потому что внешнее помещение было так мало, что там даже не было места для стула.
— Обрати внимание на Breakaways, — сказал мне Час, — они будут на подпевке.
— А что они как–нибудь особенно выглядят? — спросила я, представляя смазливых шоугёлз, не упускающих случая подработать.
Час рассмеялся.
— Не думай увидеть разряженных девиц, для такой работы никто специально не одевается.
Когда пришло их время, я поняла, что Час хотел мне сказать, их волосы были замотаны платками. Вот такие чудачества попадаются в музыкальной индустрии. У них не было времени на репетицию, потому что каждый час студийного времени стоил денег Часа, поэтому он написал слова на листах и держали их перед ними, пока те пели. Я была поражена их профессионализму.
Пока они что–то обсуждали я проскользнула в дамскую комнату. Когда же вернулась, над дверью горела красная лампочка, но для меня она ровным счётом ничего не значила. Открыв дверь и проходя на своё место, я наделала столько шума, что испортила всю запись.
Час превратился в огромного визжащего орангутанга, он кричал на меня, загнал в угол и я тряслась от страха, было одно желание — исчезнуть. В некоторых книгах по истории музыки можно прочитать, что Джими сорвал эту запись, потому что Час на него накричал, но на самом деле кричал он на меня и это я, а не Джими, сорвала запись.
Я безотчётно верила в Джими, в его успех, иначе, если бы этого не случилось, он бы вернулся в Америку и, возможно, это было бы концом наших отношений. Я была уверена в его звёздном потенциале. Ему только нужно было собрать всё воедино. Час всех нас заразил своим воодушевлением и оптимизмом, но всегда была доля сомнения, а вдруг эти разрозненные элементы не появятся вовремя и не сложатся в общую картину.