От него мы направились прямиком к Робину Клейтону, в Фулхам.
— Знаете ли вы кого–нибудь по имени Ди? — спросили мы, когда мужчина открыл нам дверь.
— О, — вздохнул он, — вам лучше зайти. Ну, что ещё она натворила?
Мы рассказали ему всю историю, он слушал внимательно, но без тени удивления.
— Ну, — произнёс он, когда наш рассказ подошёл к концу, — характер у неё, видно, стал ещё хуже, но лгуньей она была всегда. Я подцепил официантку из Кембриджа, штат Массачусетс, женился, привёз в Англию. Звали её Долорес Каллен. Как только мы оказались здесь, она развелась со мной.
Он настоял на том, чтобы мы посмотрели фотографию группы и попросил забыть всё, если нашей Ди там не окажется. Сомнений не было. Мы оба знали этого человека.
— Откуда она родом? — спросила я, поражённая услышанным.
— Кливленд, штат Огайо. Она американка, разве вы об этом не знали? Она была одержима британским роком и старалась научиться говорить с английским акцентом. Моя мать дала ей полторы тысячи фунтов, чтобы она смогла вернуться в Штаты, но она этого не сделала. Последний раз я её встретил на Фулхам–Роуд, на ней были луноходы и обтягивающие брюки. «Кис, кис, кис», шла она, подзывая котиков. Я спрятался в ближайшей парадной. Пожалуйста, не говорите ей, где я живу.
Мы подобрались совсем близко к решению головоломки. У Кэнди была копия свидетельства о рождении Долорес Каллен, а Робин дал мне копию их свидетельства о браке. Мы чувствовали, что у нас в руках то, что она меньше всего хотела видеть.
Одним ранним утром Ди позвонила Ноэлу, автоответчик был включён, он записал разговор, который привёл к несчастному случаю.
— Извини, что так рано, — сказала она, но я сегодня уезжаю. Неужели ты веришь во всю ту ложь обо мне, которую несёт Кати?
Ноэл проснуться не мог и она недовольно буркнула, а он передал трубку Кэнди.
— Привет, — сказала Кэнди.
— Это ещё кто? — возмутилась Ди.
— Кэнди.
— Ди на проводе.
Кэнди внезапно проснулась:
— Долорес!
— Меня не так зовут! — огрызнулась Ди.
— Долорес Энн Каллен, — сказала Кэнди, — ты же вышла замуж за Робина Клейтона.
— Ты не за тот конец палки схватилась, это не моё имя.
— Я знаю, что ты проделала с Кати и с Ником.
— Раз знаешь, так докажи, — выпалила она и бросила трубку.
Это последнее, что кто–нибудь из нас слышал о Диане Бонэм–Картер, о Ди Клейтон, о Ди Мичелл и о Долорес Каллен.
*
Однажды, это было в 1992 году, позвонила Ронни Мани, она только что вышла из депрессии и спросила адрес. Я должна была по делам ехать в Лондон и решила навестить её в Фулхаме. О моём намерении она, наверно, сообщила Часу, потому что совершенно неожиданно для меня раздался звонок. Было здорово снова услышать его голос.
Мы не виделись 23 года и к концу встречи мы утонули в воспоминаниях и в вине, мы просидели с полудня до самого вечера, оказалось, нам так много нужно было сказать друг другу. Час сказал мне, что страдает от разрыва аорты и что наверно скоро умрёт. Сказал, что его привлекли к новому проекту, строительству концертной площадки на 10 тысяч мест Арена Ньюкасла, которая станет соперником Wembley. Но в основном, мы вспоминали старые времена. Я сказала, что он сильно набрал в весе — он никогда не мог обойтись без пива, но ноги так и остались на удивление худыми.
Это был всё тот же милый старик Час, раздобревший с возрастом, всё ещё отфыркивающийся от сигаретного дыма, и всё ещё говорящий с роскошным джорди акцентом, с каким впервые приехал в Лондон. Но сейчас, вместо того чтобы снова удивиться и сказать, что мог Джими найти во мне, он спросил совершенно противоположное. Оглядываясь назад, он никак не мог понять, что я нашла в Джими! Он с большой нежностью вспоминал часы проведённые всеми нами вместе. Мы расстались, пообещав звонить друг другу. И перед тем как съездить в Шотландию мы заехали к нему в Ньюкасл. Он жил в пригороде в хорошем доме, стоящем на берегу моря, с женой Мэдлин, бывшей мисс Британией, и со своими детьми. Он выглядел счастливым и работал над проектом строительства новой арены.
В 1996 году мне нужно было съездить в Лондон на встречу с Мартином Шенкльманом, репортёром, готовящим программу для Би–Би–Си о последних днях Джими и когда его секретарь вышла, чтобы пригласить меня в его кабинет, он сообщила, что только что умер Час.
— Он лёг на обследование в больницу. Они даже не успели его осмотреть, он умер сегодня ночью.