Мы дрались до крови и ходили в синяках, привыкая не обращать на это внимания. Мы гуляли, где хотели, и родители не опасались, что с нами может что-то случиться серьезное. Мы, даже не подозревали, что на свете есть такие люди, — маньяки и педофилы. Наши кроватки были раскрашены яркими красками с высоким содержанием свинца, что в прочем не отражалось на нашем здоровье. Мы пили нехлорированную воду из водонаборной колонки на углу, а порой и просто из речки, а не из пластиковых бутылок. Ужас!
Мы ели пирожные, мороженое, пили лимонад, но никто от этого не толстел, потому что мы все время носились и играли. Из одной бутылки пили несколько человек, и никто от этого не заразился неизлечимыми болезнями и не умер . У нас не было игровых приставок, не было спутникового телевидения. Когда по телевизору начиналась программа мультфильмов, которую показывали лишь по выходным, мы неслись смотреть ее всей толпой в ближайший дом, где был телевизор, ведь видеомагнитофонов в нашей стране еще тоже не было!
Зато у нас были настоящие, а не виртуальные, как сейчас, друзья! Мы не искали их в интернете, а выходили из дома и находили их в соседних дворах, на соседних улицах. Мы катались на великах, пускали самодельные кораблики, а порой просто обструганные дощечки, или, на худой конец щепочки, по весенним ручьям, строили на этих же ручьях плотины из песка и всего, что было под руками, сидели на лавочке, на заборе, на крышах сараев, или в школьном дворе и болтали часами, о чем хотели. Когда нам был кто-то нужен из друзей, мы просто шли к нему домой. Без спросу! Сами! Без охраны!
Каждый из детей тех лет, хоть раз записался в секцию футбола, хоккея, или волейбола, но не все попадали в команду. Те, кто не попали, научились справляться с разочарованием и играли в те же игры во дворах. На школьных переменах мы обливали друг друга водой из старых многоразовых шприцев, не находя им другого применения, так как не имели понятия о наркотиках!
Наши поступки были нашими собственными. Мы были готовы к последствиям. Прятаться было не за кого. Понятия о том, что можно откупиться от ментов, или откосить от армии, практически не существовало. Родители тех лет обычно принимали сторону закона, можете себе представить!?
Зато именно наше поколение, породило огромное количество людей, которые могли рисковать, решать проблемы и создавать нечто, чего до этого не было, просто не существовало. У нас была свобода выбора, право на риск и неудачу, ответственность, и мы как-то просто научились пользоваться всем этим.
Если ты, один из этого поколения, я тебя поздравляю! Мы жили в очень простом, но в чем-то гораздо лучшем мире, чем нынешний. Я думаю, что нам очень повезло, — наше детство и юность закончились до того, как правительство купило у молодежи свободу, взамен за ролики и скейтборды, мобилы и компьютеры, фабрику звезд и классные сухарики и чипсы, фанту, кока-колу, гамбургеры…
С их общего согласия… Для их же собственного блага, как они считают и сейчас…
Итак, на берегах реки Славянка, берущей своё начало где-то за Царским селом (г.Пушкин), раскинулся довольно большой поселок, история которого насчитывает уже пару столетий!
Получил он свое название в связи с тем, что расположился по обоим берегам реки Славянки, по которой когда-то в древности ходили легкие суда новгородцев, то есть славян. Вторая часть названия: "Петро", закрепилась за ним, в тот момент, когда поселок вошел в Петербургский уезд.
На старинных планах 1781 года, обозначена ситцевая фабрика барона Строганова с мельницей, которая восходит еще к петровскому времени, когда вышел царский указ «…Реку Славянку…по обе стороны на 10 верст вверх и в ширину 300 сажень, оставить для строения мельниц государя». Была на реке и плотина с каменным зданием на правом берегу, которая простояла до сороковых годов 20 века, а в дальнейшем была разобрана во время Великой Отечественной войны 1941-45 годов.
На планах 1808 года и 1817 года в этом месте значится дача графа Зубова. В 1831 году Зубов продал дачу купцу А. С. Караваеву. После Караваева владельцем мызы стал помещик Трифонов.
Поселение начало активно формироваться и расширяться во второй половине XIX века, что было связано с прокладкой Николаевской (в дальнейшем Октябрьской) железной дороги и отражало широкий размах дачного строительства, развернувшегося вокруг Санкт-Петербурга. После постройки Николаевской железной дороги, возникла «Платформа Федотова», названная по имени крестьянина, земля которого граничила с железнодорожным полотном и была отчуждена для строительства.