— Я всё поняла, отец.
Глава 2
Небо над головой уже потемнело, а звёзды только начинали выглядывать из-за облаков. Дзюмпей шёл по длинной каменной дорожке, ведущей от главного входа особняка к воротам. Он не оглядывался, наверное, сам воздух поместья тяготил его.
У ворот с кучей охранников ждал чёрный представительский седан, блестящий в свете фонарей как обсидиан. Водитель в идеально отглаженном костюме распахнул заднюю дверь с почтительным поклоном:
— Господин Дзюмпей.
— Поехали, — коротко бросил тот, погружаясь в прохладный кожаный салон.
Машина мягко тронулась, оставляя позади величественные ворота поместья Кобаяси. Дзюмпей смотрел в окно, но видел только своё отражение — усталое лицо человека, который всё ещё не научился проигрывать. Годы оставили свои следы в виде мелких морщин и пары шрамов, но карие глаза всё ещё горели тем же упрямством, которое сделало его тем, кем он стал.
Водитель хранил профессиональное молчание, лишь изредка бросая внимательные взгляды в зеркало заднего вида. Работая на Дзюмпея, он слишком хорошо знал, когда лучше не нарушать тишину босса.
…
Через двадцать минут машина свернула на боковую улочку и остановилась неподалёку от дома Ямагути, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Благодарю, — коротко сказал Дзюмпей, открывая дверь самостоятельно.
— Хорошего вечера, господин.
Дзюмпей поправил воротник плаща и быстрым темпом направился к родному дому. Взгляд задумчив, в глубине сердца пара центнеров беспокойства.
Он подошёл к двери, купленной ещё пятнадцать лет назад — ключ с лёгким щелчком повернулся в замке. Дверь открылась, и тёплый свет коридора тут же окутал его с головы до пят. Жаль радости ни на грамм, ведь истинное солнце, что грело этот дом — Казума, сейчас не здесь.
Едва Дзюмпей с задумчивостью снял обувь, как сразу заметил Юкино, выбежавшую из гостиной. Глаза полны тревоги, а голос задрожал, хоть она и старалась говорить спокойно:
— Дзюмпей-сан, что с Казумой? Почему он не вернулся с вами?
Мичико подошла следом, держалась куда спокойнее дочери, но, прежде чем успела вмешаться, Дзюмпей поднял руку, прося их обеих помолчать.
— Юкино, сядь, — его голос звучал тише обычного, и от этого становилось только тревожнее.
Юкино замялась, но всё же подчинилась. Сердце колотилось, предчувствуя, что ответ будет хуже, чем ожидалось.
— Он в безопасности, — начал Дзюмпей, устало опускаясь в кресло напротив. — Сейчас Казуме ничего не угрожает. Пройдёт реабилитацию и вернётся домой.
— Реабилитацию? — голос Юкино дрогнул. — О чём вы говорите? Я же видела… у него было побитое лицо, и всё. Зачем реабилитация? Неужели что-то серьёзное?
Дзюмпей глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Как рассказать ей то, что разрушит её новый привычный мир?
— На Казуму напали, Юкино, — наконец произнёс он. — После того, как он отправил тебя домой.
Лицо Юкино побледнело так резко, словно кто-то выключил свет внутри. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки:
— Напали? Кто? Зачем?
— Какие-то подонки с битами. Застали его врасплох.
Юкино закрыла рот рукой, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Голос превратился в едва слышный шёпот:
— Но Казума… он же жив?
— Жив, — твёрдо ответил Дзюмпей. — Конечно, его помяли, но он почти в порядке.
— Почти? — Юкино уловила эту едва заметную заминку в его голосе. Она всегда умела читать между строк.
Дзюмпей медленно кивнул, внимательно наблюдая за её реакцией. Взгляд стал тяжёлым, как свинец. А затем безэмоционально произнёс:
— У Казумы частичная амнезия.
Юкино застыла.
— Что… — одно слово, выдохнутое так тихо, что его едва можно было услышать.
— Он не помнит социальные связи, — продолжил Дзюмпей, стараясь говорить ровно и спокойно, хотя каждое слово давалось с трудом. — Не помнит ни меня, ни тебя, ни кого-либо ещё из своей жизни.
— Боже… Но это же не навсегда, да? — Юкино резко повернулась к матери, ища поддержки, надежды, чего угодно, что могло бы смягчить этот удар.
Мичико лишь грустно покачала головой, опустив взгляд.
— Я не знаю, Юкино, — тихо сказал Дзюмпей. — Врачи не могут дать точных прогнозов. Всё может восстановиться, а может и нет.
Кап… кап…
Юкино закрыла лицо руками. Слёзы потекли по щекам, но она пыталась сдержать всхлипы.
— Почему он всегда… — её голос осел, — всегда оказывается в центре таких ужасных вещей?
— Потому что он — Ямагути Казума, — произнёс Дзюмпей с тяжёлой горечью. — Он притягивает и свет, и тьму. Такова его доля.