Каору замолчала, сложив ладони на коленях, и дала мне время на размышления.
Я уставился на свои руки, пытаясь собрать в голове все эти кусочки паззла, что она только что выложила на стол. Всё, что я только что узнал о себе, о своём прошлом, оказалось слишком чужим.
Сводная сестра? Запретная любовь? Драки? Кто же я на самом деле?
Я прокручивал всё услышанное, но внутри не было бури, которую ожидал. Вместо этого — пустота. Только туманные бессмысленные образы. Будто я выслушал сухую сводку о жизни чужого человека. О ком-то, кто когда-то был мной. Столько событий. Они ведь должно были что-то всколыхнуть, правда? Но ничего. Абсолютно.
Снова посмотрел на свои руки на коленях, и сжал в кулаки — никакого отклика. Эти воспоминания… они ведь и есть пережитый опыт, то, что делает нас теми, кто мы есть. Если я их верну по-настоящему, кем стану? Той версией Казумы, о которой рассказала мать? Тем человеком, который любил, страдал, защищал? Или останусь этим, настоящим?
Поднял глаза на Каору — в её взгляде читалась тревога, которая бывает только у матерей, потерявших право называться данным словом. Её исповедь была не просто рассказом — это попытка построить мост через пропасть лет молчания и вины. Всё, чтобы освободить нас обоих.
Я медленно выдохнул, расправляя плечи, и наконец заговорил:
— Спасибо за правду, — мой голос прозвучал мягче, чем ожидал. — Вижу, для тебя это было непросто.
Её взгляд дрогнул. Она молча кивнула, и в этом жесте была вся тяжесть прожитых лет.
Я подался вперёд, глядя ей прямо в глаза.
— Но я больше не тот ребёнок, чей взгляд пугал тебя по ночам. Я вырос. И с этим придётся смириться.
Её глаза расширились, но я не остановился.
— Как и с моими решениями. Даже если они будут противоречить твоим планам.
Сад затих, похоже сама ночь прислушивалась к нашему разговору.
— Если хочешь быть частью моей жизни, — в этой тишине мой голос звучал подобно грому, — научись уважать мои границы. Перестань пытаться контролировать каждый мой шаг.
Её губы дрогнули, но я не дал ей заговорить:
— И тогда, может быть, — эти слова были одновременно обещанием и предупреждением, — я смогу полюбить тебя так, как сын должен любить мать.
Каору опустила голову, и в этом жесте было больше принятия, чем во всех её предыдущих словах.
Теперь твой ход, мама. Я дал тебе шанс стать настоящей матерью. Остальное зависит от тебя.
— А теперь скажи мне, где она? Та девушка, чью судьбу ты решила переписать? — спросил я, прямо и без колебаний.
Каору напряглась, но не отвела взгляда.
— Накамура Рин, — произнесла она имя так осторожно, будто оно могло разбить даже воздух между нами. Её взгляд впился в моё лицо, ища следы узнавания, отголоски прошлой любви.
Накамура Рин… Я перекатывал это имя в сознании, как жемчужину, пытаясь поймать хоть каплю эмоций. Но внутри только пустота — глубокая, как колодец без дна. Никаких чувств, никаких образов. И медленно покачал головой, давая понять, что это имя мне ни о чём не говорит.
Каору облегченно вздохнула, плечи расслабились, и продолжила:
— Я перевела её в Токийский университет преподавателем. Биологический факультет.
В её голосе появились оправдательные нотки:
— И обеспечила ей всё — квартиру в престижном районе, заботу о её бабушке, даже машину премиум-класса. Она живёт той жизнью, о которой многие могут только мечтать, Казума.
— Спасибо, что позаботилась о ней.
Каору сглотнула, будто не ожидала такого ответа, и я продолжил:
— Но я должен её увидеть.
Её лицо застыло, пальцы сжали шёлк юкаты.
— Ты уверен?
— Уверен, — ответил я, глядя ей в глаза. — Устрой это. Сейчас. Мне просто нужен её адрес.
Она замолчала, обдумывая мои слова. Взгляд чёрных глаз стал более сосредоточенным, видимо, пыталась принять правильное решение.
— Хорошо, — произнесла мать наконец, и в этом слове отчетливее слышалась капитуляция, чем согласие.
— Я поеду с Каной, — добавил я, давая понять, что не потерплю возражений.
— Как пожелаешь… сын, — её голос дрогнул на последнем слове, ведь всё ещё не была уверена, имеет ли право его произносить.
Что ж, что до меня — пора шагнуть в прошлое прямо сегодня…
Глава 14
В такой час, когда ночь ещё не наступила, а вечер не решался отступить, я собирался в поездку. Вернее, меня собирала Харуно.
«Теперь всё стало на свои места, — мысли летели при взгляде на отражение. — Почему всё это время я чувствовал себя странно? Это место… этот дом — я не принадлежу ему. Я привык к другой жизни, другой реальности. Жизни в одиночестве.»