— Ещё бы, — ответил отец. — Твоё фирменное «бать» никто не смог бы подделать.
— Ты чем сейчас занят? — спросил я, переходя к делу. — Нужно увидеться, поговорить.
— Так приезжай домой, сынок! — в его голосе было столько энтузиазма, что хватило бы на целый сезон сёнен-аниме. — Юкино с Мичико-сан тоже обрадуются…
— Не сегодня, — оборвал я мягко, но твёрдо. — И не говори им о памяти. Пока.
Пауза. Короткая, но понимающая.
— Не знаю, что ты задумал, — сказал он, и я мог представить, как он качает головой, — но ладно. Если дома не хочешь говорить, давай в нашу лапшичную. Я как раз не успел поужинать.
— Буду там через двадцать минут, — ответил я, чувствуя, как сердце отзывается на воспоминания.
— До встречи, сын, — простые слова, но в них — вся отцовская любовь.
Я убрал телефон в карман и глубоко вдохнул.
Пора встретиться с человеком, который никогда меня не предавал.
Лапшичная «У Хатори» пряталась в лабиринтах узких улочек старого Токио. Один из кварталов, где время текло медленнее, чем в остальном городе. Бумажные фонари отбрасывали тёплый свет на деревянные стены, пропитанные ароматами специй и бульона. Пар от котлов поднимался к потолку, наполняя воздух пряностями.
Колокольчик над дверью звякнул, когда я вошёл. Старые половицы скрипнули под кроссовками — звук, знакомый с детства. За стойкой, как и десять лет назад, стоял Хатори-сан. Прямо NPC, который никогда не меняет локацию. Седые волосы собраны в традиционный пучок, на белом фартуке — следы сегодняшней битвы с мукой и соусами.
— Ками-сама, — его морщинистое лицо расплылось в улыбке типа «мудрый старец встречает героя». — Неужели мои старые глаза видят самого Казуму?
Внутри шевельнулось что-то тёплое, как после пересмотра «Наруто».
— Добрый вечер, Хатори-сан, — я приземлился на деревянный табурет, отполированный годами и сотнями задниц до блеска легендарного мифического предмета.
— Как всегда? — спросил он с лёгкой улыбкой, взяв половник. — Тонкоцу рамен с дополнительным яйцом?
— Ага, и бате тоже сделайте, — кивнул я, вдыхая знакомый аромат. — Он скоро подойдёт.
— Конечно, — Хатори-сан заливал ароматный бульон в две глубокие миски. — Давно вас не было!
Я наблюдал, как он добавляет специи в бульон — каждый жест выверен десятилетиями:
— Старшая школа забирает всё время.
— Ты же уже в старшей школе⁈ — он усмехнулся, качнув головой.
— Второй год.
Хатори-сан что-то пробормотал о «детях, которые так быстро взрослеют», и продолжил своё дело.
Лапшичная жила своей обычной жизнью. Палочки стучали по мискам в такт мелодии из соседнего заведения, приглушённые разговоры сливались в белый шум. В углу тихо шипела старая рисоварка — наверное, ровесница первых покемонов.
Запах свежего бульона вырвал меня из размышлений. Хатори-сан поставил передо мной дымящуюся миску, полную ароматной лапши, зелени и нарезанного мяса.
— Твой отец всегда говорил, — произнёс он, протирая стойку, — что настоящий разговор возможен только за хорошей лапшой.
Колокольчик на двери звякнул, точь обозначая появление важного персонажа, и в дверях материализовался батя — высокий для японца, с вечно растрёпанными волосами, как у героя сёнен-манги на пенсии. Расстёгнутая куртка, под ней тёплый свитер — классический прикид «уставший офисный воин».
— Бать, — махнул я ему. — Ты как всегда опаздываешь! Прямо как главный герой на важный турнир!
Он стянул куртку, втягивая носом аромат специй и бульона:
— Боги, этот запах… Будто в прошлое вернулся!
Когда он сел рядом, Хатори-сан приветствовал его своей фирменной улыбкой из разряда «я-знаю-все-ваши-секреты-но-никому-не-скажу»:
— Дзюмпей-сан! Давненько не виделись. Всё также занят?
— Как обычно, — вздохнул отец. — Работа никогда не заканчивается.
— Ну, раз так, ешьте, пока не остыло, — сказал Хатори-сан, ставя перед ним дымящуюся миску. — В этот раз я сделал немного поострее, знаю, что ты любишь.
— Благодарю, — отец принял палочки с благодарностью, что бывает только у голодных трудоголиков.
Мы погрузились в еду и тишину — уютную, знакомую с детства. Только бульон тихо булькал в мисках, да пар поднимался к лампам. В этой маленькой лапшичной, пропахшей специями и соевым соусом, время остановилось, позволяя нам просто побыть отцом и сыном. А мы… мы просто наслаждались моментом.
— Ты изменился, Казума, — вдруг сказал отец, прерывая тишину.
— И как?
Он улыбнулся краем губ, глядя на меня с теплом.