Надежда ещё есть, но она исполнится, только если мы ничего не пожалеем для борьбы против недугов нашего времени.
Приложение. Натуральная философия причины и случая
Из книги Макса Борна «Natural Philosophy of Cause and Chance»; см. сноску [14], стр. 33.
Введение
Понятия причины и случая, о которых пойдёт речь, являются не специфически физическими понятиями, а имеют гораздо более широкий смысл и применение. Они используются более или менее осознанно и в повседневной жизни. Они применяются не только в точных науках, но также в истории, психологии, философии и теологии — повсюду, с различными смысловыми оттенками. Я не в силах дать обзор всех этих применений или проанализировать точное значение слов «причина» и «случай» в каждом из них. Однако должна быть, очевидно, некая общая особенность в использовании этих понятий, подобно теме в гамме музыкальных вариаций. В самом деле, «причина» служит для выражения идеи необходимости в отношениях между событиями, в то время как «случай» означает как раз противоположное — полную беспорядочность. Природа, как и дела человеческие, кажется подверженной как необходимостям, так и случайностям. И всё-таки даже случайность не вполне произвольна, ибо имеются законы случайности, сформулированные в математической теории вероятностей; однако случайность препятствует использованию соотношения причина — результат для предсказания будущего с определённостью, которая потребовала бы недостижимо полного знания всех обстоятельств — настоящих и прошедших, относящихся к задаче предсказания. Литература по этой проблеме не содержит ни удовлетворительного решения, ни единогласия. Только п физике предпринята попытка систематического непротиворечивого использования понятий причины и случая. В других областях налицо безнадёжная путаница идей. Физики формируют свои понятия, интерпретируя эксперименты. Метод этот, грубо говоря, может быть назван натуральной философией — термином, всё ещё бытующим в шотландских университетах для обозначения физики. Именно в этом смысле я попытаюсь исследовать концепции причины и случая. Материал я буду привлекать преимущественно из области физики, но рассматривать его я попытаюсь с философских позиций, и я надеюсь, что полученные результаты окажутся полезными всюду, где бы ни применялись концепции причины и случая. Я знаю, что некоторые философы, которые утверждают, что наука является лишь ограниченной точкой зрения па мир, и те, кто не придаёт большого значения человеческим умственным способностям, отнюдь не благосклонно встретят такую попытку. Правда и то, что у многих учёных вообще не развито философское мышление. Они проявляют, скорее, искусство и изобретательность, но не так уж много мудрости. Едва ли стоит далее распространяться на этот счёт.
Практическое применение науки даёт нам не только средства для обильной и роскошной жизни, но предоставляет также и средства разрушения и опустошения в широких масштабах. Мудрый человек предпочёл бы рассмотреть возможные последствия своей деятельности, прежде чем начать эту деятельность; учёным же этого сделать не удалось, и только теперь они начинают отдавать себе отчёт в своей ответственности перед обществом. Они получили признание как люди действия, но потеряли его как философы.
Всё-таки история показывает, что ведущую роль в развитии человеческого сознания играет наука. Она не только поставляет сырой материал философии, собирает факты, но и развивает фундаментальные концепции о том, как обращаться с этими фактами. Достаточно упомянуть систему Коперника и ньютонианскую динамику, которую та породила. Эти теории дали начало таким концепциям пространства, времени, материи, силы и движения, которые долгое время оставались в силе и оказали могущественное воздействие па многие философские системы. Говорят, что метафизика любого периода является прямым потомком физики предшествующего периода. И если это правда, то мы, физики, обязаны объяснять наши идеи не слишком специальным языком. Разумеется, попытки полностью избежать языка математики не приводят к успеху, вызывают топорность стиля и потерю ясности. Попытки же свести всю высшую математику к элементарным методам в евклидовском стиле — следуя прославленному примеру «Начал» Ньютона — приводят к ликвидации эстетической привлекательности при ещё большем возрастании громоздкости. Лично я думаю, что более двух веков после Ньютона должно было хватить для некоторого прогресса в употреблении математики теми, кто интересуется натуральной философией. Так что я предпочитаю подходящую смесь обычного языка и формул. Доказательства теорем не обязательно приводить для неспециалистов, но мне не нравится заменять строгое математическое рассуждение той смесью литературного стиля, авторитетности и таинственности, которую часто употребляют популяризирующие и философствующие учёные. Соответствующий стиль изложения позволяет физику пролить некоторый свет на проблему причинности и случайности, которая важна не только для абстрактного знания, но и для поведения человека. Неограниченная вера в причинность неизбежно приводит к идее о том, что мир является автоматом, а мы сами — лишь маленькие зубчатые колёсики этого автомата. Этот детерминизм во многом напоминает детерминизм религиозный, принятый различными вероучениями, проповедующими, что действия человека с самого начала предопределены Господом. Здесь нет возможности распространяться о всех трудностях, к которым приводит эта идея с точки зрения этических норм. Понятие божественного предначертания противоречит понятию свободной воли не меньше, чем предположение о бесконечной цепи естественных причин. С другой стороны, неограниченная вера в случай невозможна, так как бессмысленно отрицать, что в мире очень много упорядоченности, а отсюда допустимо существование хотя бы «упорядоченной случайности». И вот приходится постулировать законы случая, в которых предусматривается проявление законов природы или законов человеческого поведения. Такая философия оставляет достаточный простор для свободы воли и даже для волевых действий богов и демонов. Все политеистические примитивные религии фактически основаны, по-видимому, на следующей концепции природы: ни с того ни с сего может случиться что угодно, кроме того, что не угодно неким духам, у которых своя цель. Сегодня мы отвергаем эту демонологическую философию, но допускаем случайность в сферу точной науки. Наша философия дуалистична: природа управляется как бы запутанным клубком законов причины и законов случая. Возможно ли это? Нет ли здесь логических противоречий? Можно ли развернуть этот клубок идей в согласованную систему, в которой все явления могут быть адекватно описаны или объяснены? Что именно мы подразумеваем под таким объяснением, если учитывается специфика случайности? Какими окажутся несводимые или метафизические принципы? Имеется ли в этой системе какой-нибудь простор для свободы воли или для божественного вмешательства? Могут быть заданы не только эти вопросы. Я постараюсь ответить на некоторые из них с позиций физика, на другие, исходя из моих философских убеждений, которые являются не более чем здравым смыслом, улучшенным спорадическим чтением. Часто повторяемое многими утверждение, что новейшая физика отбросила причинность, целиком необоснованно. Действительно, новейшая физика отбросила или видоизменила многие традиционные идеи; но она перестала бы быть наукой, если бы прекратила поиски причин явлений. Таким образом, я усматриваю необходимость в формулировании различных аспектов фундаментальных понятий посредством определений, согласующихся с обычным языком. Эти фундаментальные понятия позволяют прослеживать развитие физической мысли и использовать результаты такого анализа для рассмотрения общефилософских проблем...